Психоанализ для детей.

Психоанализ был и остается для нас самым противоречивым и таинственным методом психологии. Слово это знает каждый, даже самый далекий от психологии человек. Ну кто не слышал о Зигмунде Фрейде?
С другой стороны, психоанализ является мало распространенным и доступным, поскольку в России еще не сформирована практика психоанализа.
Получит ли этот метод у нас такую же широкую популярность, как на Западе, - покажет время. Но, как считает известный французский психоаналитик, профессор Элизабет РУДИНЕСКО (мы уже писали о ее приезде в Россию в № 48, 2000), у психоанализа в России большое будущее. О возможностях и преимуществе психоаналитической работы, в том числе и с детьми, с Элизабет беседует наш корреспондент Ольга РЕШЕТНИКОВА.

Психоанализ неотделим от имени Зигмунда Фрейда. Соответствует ли то, чем вы занимаетесь сейчас, классическому образцу, или это уже что-то другое?

Зигмунд Фрейд остается отцом-основателем психоанализа. Знание его теории необходимо для человека, который интересуется психоанализом. Сейчас возникло много разных направлений, которые называют себя фрейдистскими, но они развивают какую-нибудь одну из идей фрейдизма.
Психоаналитикам хорошо известно имя Мелани Кляйн. Она, если можно так сказать, является изобретателем психоанализа для детей. В Англии, например, возникли целые течения, которые основаны последователями М. Кляйн.
Фрейд в 1905 году создал учение о детском психоанализе. Это учение базировалось на его воспоминаниях и на поведении его отца. А Мелани Кляйн, вопреки существовавшему мнению, что на маленького ребенка можно воздействовать только через родителей, стала практиковать общение с ребенком в русле психоанализа. Для этого она использовала массу предметов и игрушек. Ими наполнялась комната, они помогали устанавливать контакт с маленьким человечком.
Хотя английская школа детского психоанализа продолжала называться фрейдистской, она пошла по собственному пути. Акцент, в частности, был сделан на взаимотношениях ребенка с матерью, а не только с отцом. Особое внимание обращалось на отношения человека (ребенка или взрослого) с его окружением.
Во Франции крупнейшим последователем Фрейда был Жак Лакан, который внес свое понимание в психоанализ. Для Лакана основным фактором является речь человека, которая и отражает подсознательное. При этом Лакан считал себя учеником Зигмунда Фрейда.
Учение Фрейда сохранилось, и ему верны очень многие, но возникло как минимум шесть-семь разных направлений в психоанализе. я думаю, что сам Зигмунд Фрейд был бы удивлен, если бы узнал, во что сегодня превратилось его учение.

Насколько широки возможности психоанализа при работе с детьми и какие проблемы можно решать с его помощью наиболее успешно?

Работа с детьми остается приоритетной для психоанализа, поскольку чем раньше начинаешь заниматься с ребенком психоанализом, тем больше вероятность того, что он избежит каких-либо проблем в будущем.
Моя мама - Женни Обри (Genny Aubry) - одна из основательниц детского психоанализа во Франции. Она родилась в 1903 году и была современником и другом Франсуазы Дольто и Жака Лакана. Начинала она свою карьеру как педиатр и нейропсихолог. После Второй мировой войны заведовала одним из отделений в детской больнице. Тогда она и увлеклась психоанализом: ездила в США и познакомилась там с Анной Фрейд.
Вернувшись во Францию, Ж. Обри начала заниматься детским психоанализом. Она работала с теми детьми, которые не имели родителей и находились в учреждениях, сравнимых с вашими детскими домами. У этих детей были проблемы, связанные с недостатком родительской любви, поэтому у них возникали различные психологические комплексы.
В пятидесятые годы Женни Обри работала в медицинском центре, занимающемся школьными проблемами детей. Этот центр находился в 18-м округе Парижа, где жили очень бедные семьи. Здесь были возможны грубость и насилие по отношению к детям.
Работа была направлена на то, чтобы оградить детей от пагубного влияния таких семей. При возможности шла работа со всей семьей или с матерью. Женни пыталась доказать, что длительный психоанализ может вывести ребенка из негативного психического состояния. Накопленный ею опыт до сих пор служит основным базовым материалом для тех, кто занимается подобными проблемами. Все они ссылаются на Дольто и Женни Обри.
Выдающиеся английские детские психоаналитики Джеймс Винникотт и Джон Боулби занимались трудными детьми. Вообще английская школа внесла весомый вклад в развитие психоанализа и стоит того, чтобы труды ее представителей были переведены на русский язык. Английские психоаналитики изучали ребенка в его окружении, занимались предупреждением умственных нарушений и болезней, связанных с расстройством психики.
Я думаю, что у детского психоанализа большое будущее, в том числе и в России, поскольку большинство проблем ребенка лежат к области подсознательного и имеют своей исходной точкой взаимоотношения с родителями.

В чем преимущество психоанализа по сравнению с другими методами при работе с детьми?

В процессе психоанализа могут произойти какие-то прояснения (изменения) в отношениях между родителями и родителей с детьми. Причем не только осмысленные, осознанные, но и неосознанные. Наряду с этим открывается возможность увидеть глубинный источник проблем. Понять истинные переживания детей можно через игру, через рисунки. Психоанализ дает возможность найти причины насилия в семье, в том числе и сексуального, поскольку эти причины лежат в области бессознательного. Через психоанализ также можно понять детскую сексуальность, ее выражение у детей.
Психоанализ в свое время дал возможность женщине выговориться, точно так же и ребенок получил право говорить не через родителей, а самостоятельно. Даже если родители не исключаются из этого контакта. При этом психоаналитик никогда не будет говорить что-то матери за спиной у ребенка. Проговаривая свои проблемы, ребенок уже начинает их разрешать. Мы считаем, что ребенок - полноценный человек и он имеет право на собственный мир.

Где во Франции ребенок или семья могут получить помощь психоаналитика?

Существует немало специализированных центров. Возьмем конкретного ребенка из парижского пригорода. Там живет много семей эмигрантов, и, как правило, почти у всех детей есть проблемы. Обычно на них обращают внимание школьные учителя, родители, а иногда и сам ребенок. Эта информация поступает к социальному работнику, который есть в каждой школе. Он и приводит ребенка в медико-психиатрический центр. Такие центры расположены повсюду. В них работают психоаналитики или психотерапевты. В эти центры приглашаются и другие члены семьи.
Иногда работают отдельно с ребенком, иногда сразу со всей семьей. При необходимости ребенок может быть изолирован от семьи. В случае, если у ребенка диагностируется тяжелое психическое расстройство, его помещают в специальную школу, где он получает образование.
При этом все расходы берет на себя служба социального обеспечения. Есть и психоаналитики, которые работают с детьми частным образом.

Каких специалистов во Франции больше: психоаналитиков или психотерапевтов?

Большинство психиатров и психотерапевтов, которые работают с детьми, используют психоанализ. Возможно, что они сами проходили курс психоанализа и знают, что это такое. Это очень важно. Сейчас пациентами психоаналитиков нередко являются преподаватели школ или социальные работники, то есть те люди, которые потом используют этот опыт для работы с детьми. Это помогает им.

Какова продолжительность терапевтической работы с одним ребенком?

Отдельный сеанс длится от 45 минут до одного часа. Что касается всего курса, то он может продолжаться бесконечно долго в зависимости от ситуации. Задача такого курса: помочь ребенку адаптироваться или вернуться в нормальную (в том числе школьную) среду.
Если это происходит, то, значит, работа может быть закончена. Но если семья не хочет продолжения работы, тогда она прекращается.

С какого возраста можно применять психоанализ?

Психоаналитики убеждены, что именно слово является главным средством для выявления подсознательных мотивов.
Правда, во Франции уже стал развиваться психоанализ детей, которые еще не начали говорить. Психоаналитическая работа в этих случаях проводится вместе с матерью. Никаких чудес здесь нет.
Подобные методы дают хороший эффект даже при работе с новорожденными детьми, не имеющими органических нарушений. Замечено, что соматические нарушения связаны с тем, что родители недостаточно говорят с ребенком, мало общаются с ним, не смотрят на него. Психоаналитик начинает говорить с ребенком в присутствии матери, и это дает потрясающие результаты. Ребенка как бы «опускают в ванночку речи». И он «купается» в окружении этих слов, этой речи, получая то лечение, которое ему необходимо.
Психоанализ в раннем возрасте особенно ценен тем, что его последователи стараются как можно меньше прибегать к лекарственным препаратам. Понятно, что опасно прописать совсем маленькому ребенку в качестве успокоительного химический препарат. Конечно, и это применяется, особенно в США. Но единственное безопасное лекарство - это слово.

В ПРОШЛОМ И СЕЙЧАС

Во время нашей беседы Элизабет поинтересовалась, как в России сейчас лечат детей с психическими расстройствами. В 1974 году она, Женни Обри и еще ряд французских психотерапевтов посетили Россию и были приглашены в интернат для детей с умственными нарушениями. Исследователи были шокированы тем, что им удалось увидеть: дети ходили по струнке, одинаково одетые. Им даже брили головы, чтобы они не дергали друг друга за волосы.

Я ответила, что сейчас, к счастью, ситуация изменилась. В специализированных школах и интернатах есть психологи, психотерапевты. С детьми проводятся развивающие и коррекционные занятия. Элизабет спросила, не бреют ли сейчас детей и как они одеты? Больше всего в 1974 году Элизабет потрясло, что русские специалисты показывали все это с гордостью, считая, что так и надо обращаться с умственно отсталыми. В интернате было действительно чисто, дети были ухоженные, накормленные. Но, увидев совершенно безликих детей, французы стали возмущаться, доказывая, что у всех детей должны быть права, в том числе и право пачкаться.

Теперь даже трудно представить себе такое «передовое» учреждение. А тогда мы все так жили. Мне оставалось сожалеть, что в этот приезд в Россию Элизабет не имела возможности посетить интернат или спецшколу, где увидела бы все своими глазами.

Но французская коллега никак не могла забыть обритых наголо детей и продолжала выражать несогласие с теми взрослыми, которые считают одинаковость детей своим достижением.

Ольга РЕШЕТНИКОВА

Редакция выражает искреннюю признательность Французскому
культурному центру в Москве за содействие в подготовке материала.

Коллоквиум по детскому психоанализу

Для начала, мне бы хотелось вкратце напомнить предысторию детского психоанализа. Принято считать, что его рождение приходится на 1909 год, когда Фрейд опубликовал статью «Анализ фобии у пятилетнего мальчика». Теоретическая значимость этой публикации неоспорима: она подтвердила, что в случае Маленького Ганса обнаруживались в точности те же составляющие, что были открыты и описаны Фрейдом в других случаях детского психоанализа, проводимого им, начиная с самого возникновения психоанализа взрослых. Между тем, появление данной статьи имело еще одно значение, которое не могло быть обнаружено ранее: описанный психоаналитический случай заложил первый камень в фундамент будущего здания детского психоанализа.

Действительно, он не то что не исчерпывался доказательствами существования Эдипова комплекса и демонстрацией возможных форм его проявления в детском возрасте, но и напрямую подтверждал, что подобные бессознательные устремления вполне могут быть доведены до сознательного уровня. Причем, такое осознание не только не несет никакой угрозы, напротив, оно становится величайшим благом, как для самого ребенка, так и для его окружения. Сам Фрейд описывает это открытие такими словами: «Но теперь я обязан исследовать, не причинен ли Гансу ущерб тем, что на свет были извлечены комплексы, которые мало того, что подавляются детьми, еще и внушают опасения их родителям. Мог ли маленький мальчик всерьез предпринять попытки претворить в действие все то, что связано с его стремлением получить желаемое от матери? Могли дурные намерения по отношению к отцу уступить место скверным поступкам? Подобные опасения, разумеется, приходят в голову многочисленным медикам, если они плохо понимают природу психоанализа и уверены, что дурные инстинкты усиливаются, когда становятся сознательными».

Дальше, на странице 285, он добавляет: «Наоборот, единственный результат психоанализа Ганса заключается в его победе, так как он больше не испытывал страха перед лошадьми, а его отношения с отцом стали достаточно фамильярными, как тот характеризует их с некоторой долей юмора. Но все, что утратил отец в уважении сына, он возместил в его доверии. «Я думал, ты и так все знаешь. Ты ведь знаешь все про лошадей», - однажды сказал ему Ганс. Дело в том, что анализ не разрушает последствий вытеснения. Подавленные инстинкты и впредь остаются усмиренными, но тот же эффект достигается за счет использования совершенно иных средств. Анализ заменяет автоматические и чрезмерные процессы вытеснения и отрицания сознательным контролем и сдерживанием, установленным самыми высокими психическими инстанциями. Одним словом, анализ заменяет избегание устранением. Похоже, этот факт служит доказательством, которое так долго изыскивалось, что сознание выполняет биологическую функцию, а его выход на авансцену дает нам важное преимущество».

Эрмина фон Хуг-Хелльмут, которой принадлежит честь и слава быть первой, кто стал практиковать систематический детский психоанализ, приступила к этой задаче, придерживаясь целого ряда весьма предвзятых убеждений. Написанная ею по прошествии четырех лет практики статья, озаглавленная «О технике анализа детей», представляет собой наиболее полное и точное изложение ее принципов и техники и наглядно демонстрирует, что она не только отвергла идею возможности анализировать маленьких детей, но и считает необходимым довольствоваться «частичным успехом»; она отказывается проникать в процессе анализа как можно глубже в психику ребенка из-за страха слишком взбудоражить подавленные влечения и потребности, или впасть в излишнюю зависимость от способности ребенка к ассимиляции.

Эта статья и другие публикации Эрмины фон Хуг-Хелльмут свидетельствуют, что она не решилась в том числе сколько-нибудь продвинуться и в анализе Эдипова комплекса. Помимо указанных, ее работы основываются еще и на таком убеждении: когда аналитик работает с детьми, он должен отвергнуть собственно аналитические методы лечения и обратиться, прежде всего, к непосредственному воспитательному и обучающему воздействию.

С тех пор, как в 1921 году была опубликована моя первая работа под заголовком «Развитие одного ребенка», я пришла к целому ряду различных заключений. Анализ, проведенный с мальчиком пяти лет и трех месяцев от роду, позволил мне убедиться (а все последующие проведенные психоанализы только подтверждали это), что не просто более чем возможно, но и весьма желательно зондировать Эдипов комплекс, вплоть до самых глубоких его слоев. Следуя этому правилу можно достичь результатов, по меньшей мере, равных тем, что наблюдаются в анализе взрослых пациентов. С другой стороны, я обнаружила в то же самое время, что проводимый таким образом анализ сам подталкивает аналитика прибегнуть к воспитательному воздействию, несмотря на то, что это - две вещи совершенно несовместимые. Из двух вышеназванных утверждений я вывела основные ведущие принципы моей работы, которые отстаивала во всех своих последующих публикациях, - вот каким путем я пришла к попытке анализа маленьких детей, имеются в виду дети в возрасте от трех до шести лет. Затем я смогла удостовериться, что подобные психоанализы вполне удаются и выглядят весьма многообещающими.

Теперь перейдем к книге Анны Фрейд, к тому, что, похоже, составляет четыре главных ее принципа. Мы обнаруживаем в ней ту же самую основополагающую идею, что уже упоминалась в связи с госпожой Хуг-Хелльмут, а именно, что в процессе анализа следует поступиться стремлением проникнуть как можно глубже. Анна Фрейд хочет сказать этим, незамедлительно подкрепляя свои слова рядом однозначных утверждений, что отношение ребенка к родителям не должно подвергаться чрезмерному воздействию, иначе говоря, Эдипов комплекс не должен рассматриваться чересчур пристально. Соответственно, приводимые Анной Фрейд примеры не содержат и намека на анализ Эдипова комплекса.

Тут же мы наталкиваемся и на вторую идею: анализ детей необходимо в обязательном порядке сопровождать применением воспитательного воздействия.

Вот что весьма примечательно и дает обильную пищу для размышлений: хотя первая попытка провести психоанализ ребенка была предпринята приблизительно восемнадцать лет назад, и все это время его активно практиковали, самые фундаментальные его принципы, вынуждены мы признать, так и не были четко сформулированы. Если сравнить такое положение дел с развитием психоанализа взрослых, мы сможем констатировать, что с самого начала, то есть с периода некоего равенства, все базовые принципы последнего не только были точно заданы, но еще и доказаны эмпирически, а также скорректированы, вплоть до полного опровержения некоторых из них. Тогда как в детском психоанализе техника хотя и рассматривалась в мельчайших деталях и, понятно, совершенствовалась, но основополагающие принципы оказались незатронутыми.

Чем объяснить тот факт, что развитие детского психоанализа осталось столь незначительным? Зачастую в аналитических кругах можно услышать, что дети не относятся к тем объектам, которые подлежат психоанализу. Этот аргумент не представляется мне достаточно убедительным. Эрмина фон Хуг-Хелльмут изначально была настроена весьма скептически по отношению к результатам, которых можно достичь, анализируя детей. Она говорит, что была вынуждена «довольствоваться частичным успехом и учитывать издержки». Помимо прочего, она рекомендовала применять собственно аналитическое лечение в крайне ограниченном числе случаев. Анна Фрейд также задает очень жесткие рамки применению детского психоанализа. С другой стороны, ее видение возможностей детского психоанализа более оптимистично. В завершение свое книги, она говорит: «Анализ детей, несмотря на все перечисленные трудности, позволяет нам достичь улучшения и добиться таких успехов и изменений, каких мы даже представить себе не могли в психоанализе взрослых» (на стр. 86).

Чтобы прийти к ответу на собственный вопрос, мне потребуется изложить несколько идей, чью правомерность которым я собираюсь подтверждать по ходу своего выступления. Я думаю, что детский психоанализ так мало продвинулся по сравнению с психоанализом взрослых именно потому, что к первому в отличие от второго никогда не применялся достаточно свободный и непредубежденный подход. С самого рождения развитие детского психоанализа было заторможено и нарушено из-за определенных предубеждений. Если мы рассмотрим пер вый в истории анализ маленького ребенка, который заложил основу для всех последующих (анализ Маленького Ганса), придется признать, что он был избавлен от этого недостатка. Конечно, в этом случае еще не была выявлена необходимость в какой-либо специфической технике: отец ребенка, который частично провел этот анализ под руководством Фрейда, был весьма слабо ориентирован в психоаналитической технике. Несмотря на это, у него хватило храбрости проникнуть достаточно глубоко, а результаты, которых он добился, были весьма убедительны. В том описании, к которому я прибегла выше, Фрейд утверждает, что сам он продвинулся бы гораздо дальше. Его слова убедительно доказывают, что он не видел никакой опасности в исчерпывающем анализе Эдипова комплекса; более того, он даже не подразумевал, и это вполне очевидно, что с детьми необходимо придерживаться принципа игнорирования Эдипова комплекса и оставлять его за рамками анализа. Однако, госпожа Эрмина фон Хуг-Хелльмут, которая оставалась в течение долгих лет если не единственным человеком, то, по меньшей мере, наиболее признанным из всех, кто анализировал детей, вступила в эту область, обремененная принципами, которые ограничивали детский психоанализ, а значит, делали его менее продуктивным, причем не только в том что относится к практическим результатам и определению случаев, подлежащих анализу и т. д., но и в том, что касается теоретических открытий. Потому в течение всего этого времени детский психоанализ, от которого вполне логично было бы ожидать существенного обогащения психоаналитической теории, в этом смысле не дал ничего, что заслуживало бы особого внимания и поддержки. Точно также как и Эрмина фон Хуг-Хелльмут, Анна Фрейд считает, что, анализируя детей, мы не можем понять больше, вернее, что мы познаем меньше о первом периоде жизни, чем в анализе взрослых.

И здесь я усматриваю следующую причину, которая объясняет столь замедленное развитие детского психоанализа. Порой можно услышать, что поведение ребенка в процессе анализа разительно отличается от поведения взрослого пациента, и, следовательно, требует использования совершенно иной техники. Мне этот аргумент представляется несостоятельным. Если позволите, я бы привела такое выражение: «Дух побеждает тело», то есть мне бы хотелось подчеркнуть, что именно благодаря отношению и внутренней убежденности приходят необходимые технические приемы и средства. Теперь мне следует напомнить то, о чем я уже говорила: если мы подходим к детскому психоанализу с открытым, непредубежденным сознанием, не так уж сложно подобрать средства, чтобы произвести самое глубокое исследование. Последствия подобного подхода не замедлят сказаться на возможности увидеть и понять, какова подлинная природа ребенка, и позволят осознать, что бесполезно устанавливать ограничения психоанализу, идет ли речь о глубинах, которых должен он достичь, или о средствах, которые следует использовать.

Учитывая все то, что я изложила выше, мы вплотную приблизились к главному пункту моей критики, которая адресована книге Анны Фрейд.

Определенный набор технических приемов, использованных Анной Фрейд, можно объяснить, если отталкиваться от двух исходных точек зрения: 1) она считает невозможным установить в отношениях с ребенком психоаналитическую ситуацию; 2) во всех детских случаях она рассматривает применение психоанализа в чистом, беспримесном виде, без какого-либо педагогического дополнения, как абсолютно неадаптированное и сомнительное.

Первое утверждение неотвратимо приводит ко второму.

Если сравнивать ее технику с той, что используется в анализе взрослых, то, отметим особо, мы в нем безусловно принимаем, что подлинная аналитическая ситуация не может быть установлена иначе, как только с помощью аналитических средств. Мы рассматриваем как самую серьезную ошибку, если обнаруживается, что мы поощряем позитивный трансфер пациента, употребляя те самые средства, которые Анна Фрейд предписывает в первой главе своей книги, или используем его тревогу, чтобы добиться послушания или, тем более, пытаемся запугать и подавить его с помощью авторитарных методов. Можно было бы предположить, что этот подход призван гарантировать нам частичный доступ к бессознательному пациента, но тогда в последствии нам пришлось бы отказаться от возможности установить подлинно аналитическую ситуацию и провести исчерпывающий психоанализ, то есть прийти к его благополучному завершению, проникнув до самых глубоких слоев психики. Как нам известно, мы обязаны последовательно анализировать склонность пациента рассматривать нас, как авторитет - независимо от того, что испытывает он при этом, любовь или ненависть. Лишь анализ этого отношения позволяет нам получить доступ к самым глубоким слоям психики.

Все средства, которые в анализе взрослых мы определяем, как достойные осуждения, настоятельно рекомендуются Анной Фрейд для детского психоанализа. По ее мнению обязательными к применению их делает та самая вводная фаза перед психоаналитическим лечением, которую она считает непременным условием и называет «настройкой» (выучкой, дрессурой) на психоанализ. Казалось бы, вполне очевидно, что после подобной «настройки» она никогда не сможет прийти к установлению подлинно аналитической ситуации. Я нахожу это странным и нелогичным: Анна Фрейд не пользуется необходимыми средствами для установки аналитической ситуации, подменяя их другими, а затем без конца соотносит со своим же собственным постулатом, с его помощью стараясь теоретически подтвердить обоснованность их использования. Таким образом, она старается доказать, что с детьми невозможно установить аналитическую ситуацию, и следовательно, завершить должным образом собственно психоанализ - в том смысле, как он понимается в применении к взрослым пациентам.

Анна Фрейд выдвигает целый ряд причин, подтверждающих необходимость использования усложненных и сомнительных средств, которые она находит обязательными для создания ситуации, позволяющей провести аналитическую работу с ребенком. Эти причины производят на меня впечатление недостаточно обоснованных. Она довольно часто уклоняется от соблюдения наиболее проверенных аналитических правил, причем, именно потому, что, по ее мнению, дети - это существа, принципиально отличающиеся от взрослых людей. Тем не менее, единственная цель всех этих сложных мер - сделать ребенка похожим на взрослого в его отношении к психоанализу. Я усматриваю в этом явное противоречие, и, как мне кажется, его можно было бы объяснить следующим образом: в своих сравнениях Анна Фрейд на первый план выводит сознание и Эго ребенка и взрослого, тогда как мы должны работать, прежде всего, с бессознательным (даже уделяя Эго все положенное внимание). Однако по свойствам бессознательного (а я основываю свое утверждение на глубинных анализах, причем, как детей, так и взрослых), они не столь уж фундаментально отличаются друг от друга. Просто-напросто, инфантильное Эго не достигло зрелости, а потому дети подвержены гораздо более сильной доминанте собственного бессознательного. Именно этот факт мы в первую очередь должны принимать во внимание и его следует рассматривать как центральную точку нашей работы, если мы хотим понять, как нам воспринимать детей такими, какие есть на самом деле, и анализировать их.

Я не придаю никакой особой ценности той задаче, которую Анна Фрейд так страстно старается выполнить - вызвать у ребенка отношение к психоанализу, аналогичное установке взрослого. Кроме того, я думаю, что если Анна Фрейд достигнет этой цели теми средствами, которые она описала (что может быть проделано только в ограниченном количестве случаев), результат ее работы будет существенно отличаться от того, к которому она стремилась изначально, более того, это будет нечто совершенно иное. «Признание собственного заболевания или озлобленности», которого Анна Фрейд добивается от ребенка, только вызывает у него тревогу, которую она, в свою очередь, мобилизует в нем, чтобы достичь собственных целей. Речь идет, прежде всего, о страхе кастрации и чувстве вины. (Я даже не буду задаваться здесь вопросом, в какой мере, у взрослых в том числе, рациональное желание обрести здоровье является всего лишь экраном, который камуфлирует подобную тревогу). Мы не можем основывать длительную аналитическую работу на сознательном намерении, которое, как нам известно, не так уж долго поддерживается в процессе анализа, даже проводимого со взрослым пациентом.

Конечно же, Анна Фрейд рассматривает подобное намерение, в том числе, как необходимое начальное условие, чтобы обеспечить саму возможность анализа, но помимо этой возможности, она также убеждена, что с того момента, как намерение возникло, в наших силах сделать его еще и основой анализа в той мере, в какой он прогрессирует. На мой взгляд, эта идея ошибочна, и каждый раз, когда Анна Фрейд апеллирует к сознательному желанию, на самом деле она обращается к тревоге ребенка и его чувству вины. В этом не было бы ничего предосудительного, так как чувство тревоги и вины, конечно же составляют среди прочих те факторы, от которых частично зависит успех нашей работы; но думаю, что мы должны ясно осознавать природу той поддержки, которую мы используем, и то, каким образом мы ею пользуемся. Психоанализ, каков он есть, представляет собой отнюдь не самый мягкий метод: в нем невозможно избежать любых страданий пациента, и к детям это относится в той же мере, что и к взрослым. Действительно, анализ должен усилить проявление страдания, чтобы сделать его доступным сознательному восприятию, и даже спровоцировать его обострение с целью избавить пациента от последующих перманентных и более тяжких страданий. Мои критические замечания относятся, таким образом, совсем не к тому факту, что Анна Фрейд культивирует тревогу и чувство вины, а, наоборот, к тому, что затем она не прорабатывает их удовлетворительным образом. Как мне кажется, она подвергает ребенка бесполезному и жестокому испытанию, стараясь довести до его сознания его же собственный страх стать сумасшедшим, как это описывается в примере на странице 9. В то же время она оставляет без должной проработки бессознательный источник происхождения этой тревоги, и не пытается в свою очередь утишить ее в той мере, в какой это возможно.

Если, проводя психоанализ, нам действительно приходится обращаться к чувствам тревоги и вины, почему бы не рассматривать их как факторы, которые следует принять как таковые, и не прибегнуть к их систематическому использованию сразу, едва они возникнут?

Я всегда действую именно так, когда провожу анализ, и вполне убедилась, что техническим средствам, основанным на этих принципах, можно всецело доверять. Необходимо лишь отдавать себе отчет в количество тревоги, столь сильной у всех детей, которые гораздо более восприимчивы к ней и переживают ее намного острее, чем взрослые. Причем, надо не только учитывать, но и соответственно применять этот учет в аналитической работе.

Анна Фрейд утверждает (на стр. 56), что недружелюбное и тревожное отношение ребенка позволяет сделать незамедлительный вывод о том, что установился негативный трансфер, так как «чем сильнее нежная привязанность ребенка к матери, тем менее он расположен испытывать дружественные порывы к незнакомцам». Я не думаю, что мы можем сравнивать эти отношения, как предлагает Анна Фрейд, особенно, у совсем маленьких детей, которые отвергают всех, с кем еще незнакомы. Мы не так уж много знаем о маленьких детях, но анализ самых ранних стадий развития способен нам помочь и многому нас научить, в том числе, и по поводу того, что касается, к примеру, мышления трехлетнего ребенка. Только невротизированные и крайне амбивалентные дети демонстрируют страх и враждебность по отношению к незнакомцам. Вот чему учит меня собственный опыт: если я сразу же анализирую эту антипатию, как проявление тревоги и переноса отрицательных чувств, если я, интерпретируя таким образом, соотношу их с тем материалом, который ребенок производит по ходу анализа, и возвожу к подлинному объекту этих чувств, то есть к матери, то незамедлительно наблюдаю уменьшение тревоги. Это проявляется в установлении более позитивного трансфера и сопровождается дублированием оживления в игре. У детей более старшего возраста ситуация аналогичная, хотя и отличается в некоторых деталях. Очевидно, моя методика предполагает, чтобы я изначально приняла, что навлекаю на себя как негативный, так и позитивный трансфер, а также исследую и тот, и другой вплоть до его самых глубоких корней, которые располагаются в эдипальной ситуации. Эти меры, как одна, так и другая прекрасно согласуются с психоаналитическими принципами, но Анна Фрейд отвергает их по причинам, которые я нахожу слабо обоснованными.

Итак, я думаю, что радикальное отличие, которое разделяет наше восприятие тревоги и чувства вины у детей, кроется вот в чем: Анна Фрейд использует эти переживания, чтобы настроить ребенка определенным образом, тогда как я с самого начала позволяю им обнаружить себя и сразу же заставляю работать на психоанализ. Как бы там ни было, это весьма редкий случай, когда у ребенка можно вызвать тревогу без того, чтобы она проявилась как источник нарушений и страдания или даже как обстоятельство, определяющее исход анализа, если при помощи психоаналитических средств тотчас не принять контрмер и не заставить эти чувства полностью исчезнуть.

Более того, Анна Фрейд использует этот метод только в самых крайних случаях, по меньшей мере, так она утверждает в своей книге. Во всех остальных она пытается любыми возможными способами вызвать положительный перенос с целью выполнить условие, которое считает непременным для дальнейшей работы: расположить ребенка к собственной личности.

Такой подход также представляется мне ложным, так как, без всякого сомнения, мы способны работать в более уверенной и эффективной манере, применяя чисто аналитические средства. Далеко не все дети в самом начале анализа встречают нас страхами и неприязнью, для этого надо особенно постараться; Мой опыт позволяет утверждать, что если ребенок жизнерадостный и по отношению к нам настроен дружелюбно, у нас уже есть все основания полагать, что установился позитивный трансфер, и непосредственно опираться на него. В нашем арсенале имеется еще один вид оружия, отлично работающий, испытанный, к которому аналогичным образом мы прибегаем в анализе взрослых пациентов, хотя как раз с ними-то нам не предоставляется случая столь быстро и четко применить его. Я хочу сказать, что мы можем проинтерпретировать этот позитивный трансфер, или другими словами, как в детском психоанализе, так и в анализе взрослых, в его интерпретациях мы восходим вплоть до первичного объекта. В целом, не так уж трудно обнаружить негативный трансфер, впрочем, как и позитивный, и получить все возможности, чтобы провести аналитическую работу, если с самого начала мы используем и тот, и другой в соответствие с аналитическими правилами. Частично уклоняясь от негативного трансфера, мы достигнем, как со взрослыми, усиления позитивного трансфера, который согласно детской амбивалентности вскоре приведет в свою очередь к повторному возникновению негативного трансфера. Аналитическая ситуация установлена, а проделанная работа действительно выстраивается в психоаналитическом ключе. Более того, мы выявили в самом ребенке ту основу, на которую теперь можно опираться, а зачастую, еще и предоставляется возможность довести некоторую информацию до окружения ребенка. Кратко говоря, мы соблюли обязательные для психоанализа условия, а если нам удалось избежать карательных мер, трудных для исполнения и не слишком внятно описанных Анной Фрейд, мы обеспечили нашей работе (что, на мой взгляд, гораздо важнее) истинную ценность и в целом успешное проведение анализа по всем пунктам, какие встречаются в анализе взрослого пациента.

Но тут я сталкиваюсь с очередным возражением, выдвинутым Анной Фрейд во второй главе книги, озаглавленной «Средства, используемые в анализе детей». Чтобы работать так, как я обычно это делаю, нам необходимо получить от ребенка ассоциативный материл. Анна Фрейд и я, мы обе признаем за очевидный факт, как все, кто занимается детским психоанализом, что дети не способны, да и не желают вырабатывать ассоциации точно так же, как это происходит у взрослых, тем более, нереально набрать достаточно пригодного материала, если использовать только вербальные средства. В числе методов, которые Анна Фрейд считает удовлетворительными для замены недостающих словесных ассоциаций представлены и те, чью ценность мой собственный опыт подтверждает безусловно. Если чуть более внимательно рассмотреть применение этих средств, например, рисунка или варианта, когда ребенок рассказывает выдуманные истории, легко заметить, что их цель состоит именно в том, чтобы собрать аналитический материал иным способом, нежели благодаря ассоциациям, но соблюдая аналитические правила; а также, что в работе с детьми особенно важно прежде всего создать условия для свободного течения их фантазии, и вовлечь их в эту деятельность. Одно из утверждений Анны Фрейд, содержит прямое указание относительно того, как мы действуем, чтобы этого добиться, и требует особенно пристального внимания. Она декларирует, что «нет ничего проще, чем дать ребенку понять интерпретацию сна». И чуть дальше (на стр. 31): «Даже если ребенок не слишком умный, даже если по всем остальным пунктам он производит впечатление плохо подготовленного, если вообще подлежащего анализу, тем не менее, всегда есть возможность проинтерпретировать его сны». Я думаю, что эти дети не были бы так плохо подготовлены к анализу, если бы в других областях, как в интерпретации снов, Анна Фрейд стремилась бы к пониманию символизма, который ребенок выражает со столь явной очевидностью. Собственно, мой опыт показывает, что действовать таким образом можно не то что с детьми в целом, но даже с самыми слаборазвитыми, которые действительно мало предрасположены к анализу.

Это весьма действенный рычаг, и нам нужно использовать его в детском психоанализе. Ребенок в изобилии предоставит свои фантазии, если мы будем следовать за ним с убежденностью в том, что рассказанные им истории носят символический характер. В третьей главе книги Анна Фрейд выдвигает энное число аргументов против техники игры, которую я предлагаю как точку отсчета, но чье применение в аналитических целях, а не просто как предмет наблюдения, она оспаривает. В частности, она находит сомнительным, что драма, представляемая в детских играх может иметь символический смысл, и думает, что в этих играх могут проявляться просто-напросто бытовые наблюдения ребенка, его обыденные ежедневные переживания и опыт. Я должна заметить, что описания моей техники, представленные Анной Фрейд, выдают, как плохо она ее поняла: «Если ребенок опрокидывает игрушечный фонарь или одного из персонажей игры, она (Мелани Кляйн) очевидно интерпретирует это действие как следствие агрессивных тенденций по отношению к отцу, а если ребенок сталкивает друг с другом две тележки, она анализирует эту игру как предполагаемое наблюдение за половым актом родителей». Никогда я не выдвигала до такой степени случайных интерпретаций детской игры. Я уже высказывалась по этому поводу в одной из моих последних статей. Если ребенок выражает на деле один и тот же психический материал в различных версиях, зачастую, с помощью различных средств, а именно, игрушек, воды, вырезания ножницами, рисунка и т. п.; если я могу, с другой стороны, наблюдать, что такая активность сопровождается чувством вины, выказанным или проявляемым в форме тревоги, или тем более в форме репрезентаций, которые предполагают сверхкомпенсацию и служат для выражения реактивных образований; если я уже выявила некоторые закономерности, только тогда я интерпретирую все эти явления, которые связываю с бессознательной сферой и аналитической ситуацией. Практические и теоретические условия для интерпретации остаются в точности такими же, как в анализе взрослых.

Небольшого размера игрушки, использованные мной, являются всего лишь одним из многих средств самовыражения, которые я предлагаю ребенку. Среди прочих можно выделить: бумагу, карандаши, кисточки, веревки, шарики, кубики, и в особенности, воду. Все это поступает в распоряжение ребенка, который делает с ними то, что захочет сам, и нужно только для того, чтобы открыть доступ к его воображению и освободить его. Некоторые дети довольно долго не прикасаются к игрушкам, а во время обострения неделями могут заниматься вырезанием. В случае, когда ребенок страдает полным блокированием процесса игры, игрушки, похоже, остаются единственным средством исследовать как можно лучше природу происхождения этой блокады. Некоторые дети, особенно совсем маленькие, сразу же бросают игрушку, как только им удалось с ее помощью отыграть какую-либо из своих фантазий или пережитый опыт, доминирующий в их психике. После этого они могут перейти ко всевозможным другим видам игр, в которых выбирают себе определенную роль, а остальные предоставляют играть мне или включают другие объекты, находящиеся в комнате.

Столь подробно я останавливалась на технических подробностях моей работы, потому что мне бы хотелось донести как можно точнее, в чем на самом деле состоит принцип, который, по моему опыту, позволяет использовать наиболее полный спектр ассоциаций ребенка и до самых глубоких слоев проникать в их бессознательное.

В наших силах не теряя времени установить надежный контакт с бессознательным ребенка: дети подстегиваются убеждением, которому гораздо более податливы, нежели взрослые, а также собственным бессознательным и импульсивными побуждениями. Благодаря этим особенностям можно существенно сократить путь, прокладываемый психоанализом к последним через контакт с Эго ребенка, и проще установить непосредственную связь с его бессознательным. Очевидно, такой перевес бессознательного мы принимаем как факт и должны полагаться на то, что вид символической репрезентации, преобладающий в бессознательном, будет естественнее у ребенка, нежели у взрослого, фактически, мы должны предполагать, что он-то и превалирует у детей. Последовать за ребенком далее по этому пути - означает войти в контакт с бессознательным, обращаясь к нему на его же собственном языке, после того как этот язык был расшифрован. Избрав подобный способ действия, мы очень быстро отыщем подход и к самому ребенку. Безусловно, зачастую не получается применить его на деле столь же легко и просто, как это выглядит на первый взгляд. Если бы это было так, детский психоанализ занимал бы совсем мало времени, что весьма далеко от реальности. В анализе детей мы довольно часто сталкиваемся с сопротивлением, не только менее явным, чем в анализе взрослых, - оно стабильно принимает форму, которая у детей носит совершенно естественный, природный характер, а следовательно, проявляется в виде тревоги.

Чтобы определить следующий важнейший фактор, который дает возможность, как мне кажется, проникнуть в бессознательное ребенка, понаблюдаем за детьми, которые разыгрывают то, что происходит у них внутри, и за тем, как меняется их отношение: какие модификации принимает их игра, когда они ее прекращают или напрямую выражают испытываемый приступ тревоги. Если во всем многообразии психологического материала мы отыщем то, что вызывает эти изменения, мы неизбежно придем в итоге к чувству вины, которое в свою очередь тоже необходимо интерпретировать.

Два этих фактора, по моим наблюдениям, служат самыми надежными помощниками в детском психоанализе. Оба они, как один, так и второй зависят друг от друга и взаимно друг друга дополняют. Только интерпретируя и уменьшая тревогу ребенка каждый раз, когда ее проявления доступны нашему восприятию, мы сумеем получить доступ к бессознательному и только так откроем свободную дорогу детской фантазии. Затем, нам останется всего лишь следовать символизму фантазий, чтобы вскоре обнаружить вновь проявляющуюся тревогу. Так мы обеспечим продвижение в анализе.

Объяснения, данные мной по поводу техники, и значимость, которую я придаю символизму действий ребенка, не следует истолковывать так, будто детский психоанализ должен обходиться совсем без свободных ассоциаций в собственном смысле термина.

Я уже отмечала выше, что Анна Фрейд и я, как любой, кто анализирует детей, обе мы считаем, что дети не способны и не желают ассоциировать на тот же манер, что и взрослые. Хотелось бы только добавить, что на мой взгляд, они, прежде всего, не могут этого не потому, что не умеют переводить свои мысли в словесную форму, совсем не в том состоит недостаток (он присутствует в сколько-нибудь значительной мере только у самых маленьких детей), но потому, что им противостоит тревога, порождающая сопротивление словесным ассоциациям. Рамки данной статьи не позволяют мне расширить и подробно исследовать эту интереснейшую проблему, я вынуждена ограничиться лишь несколькими краткими примерами из моего опыта в поддержку этой идеи.

Репрезентация при помощи игрушек на самом деле соответствует символической репрезентации в целом, так как подразумевает определенную дистанцию по отношению к самому субъекту и служит таким же средством перевести в нее тревогу, как словесное самовыражение. Следовательно, если нам удастся ослабить тревогу и поначалу добиться хотя бы непрямых репрезентаций, мы все же увидим, что затем у нас появилась возможность подойти и к наиболее полному вербальному самовыражению, на какое ребенок способен и подвергнуть его анализу. Далее на основе многочисленных повторений мы сможем убедиться, что в те моменты, когда тревога особенно сильна, непрямые репрезентации вновь выходят на первое место. Приведу краткую иллюстрацию этих процессов. Едва анализ более или менее продвинулся вперед, мальчик пяти лет от роду рассказал мне сон, интерпретация которого позволила проникнуть очень глубоко и была чрезвычайно эффективна. Эта интерпретация заняла все время психоаналитического сеанса, и все без исключения ассоциации были вербальными. Спустя два дня он снова рассказал мне сон, который явился продолжением предыдущего. Ассоциации, связанные со вторым сном выражались с огромным трудном, их приходилось вытягивать буквально слово за слово. Сопротивление также было весьма демонстративным, а тревога заметно более сильной, чем накануне. Ребенок опять вернулся к коробке с игрушками, и при помощи кукол и других объектов, он разыгрывал передо мной свои ассоциации, всякий раз заново прибегая к словам, когда ему удавалось преодолеть сопротивление. На третий день из-за вскрытого в предыдущие два дня материала тревога возросла еще больше. Выражение ассоциаций практически полностью перетекло в игру - с предметами и с водой.

Если оба вышеописанных принципа применять последовательно, то есть пойти за ребенком в избранном им способе репрезентации, а также ясно отдавать себе отчет в том, насколько легко зарождается у него тревога, мы вправе будем рассматривать ассоциации, как важнейшее аналитическое средство, но используемое, как уже было отмечено, лишь время от времени, и как одно из средств в числе многих других.

Полагаю, поэтому, что высказывание Анны Фрейд остается неполным, когда она говорит: «Временами, вынужденные непроизвольные ассоциации равным образом приходят нам на помощь» (на стр. 41). Появление или отсутствие ассоциаций всегда зависит от определенного правильного настроя анализируемого, отнюдь не от случая. Что касается Эго, мы сможем прибегать к означенному средству в гораздо более широких пределах, чем это кажется. Не так уж редко именно словесные ассоциации перебрасывают мостик к реальности, отчасти это объясняется тем, что с тревогой они связаны самым тесным образом, более непосредственно, чем непрямые, ирреальные репрезентации. С этой точки зрения, даже если речь идет о совсем маленьких детях, никакой анализ я бы не рассматривала, как законченный, прежде чем ребенок сумеет выразить себя в словах, настолько насколько он вообще на это способен, и благодаря этому самовыражению объединить анализ и реальность.

Итак, наблюдается очевидная аналогия между описанной техникой и той, что мы применяем в психоанализе взрослых. Единственное отличие заключается в том, что у детей преобладание бессознательного намного заметнее, чем у взрослых, соответственно, избираемый ребенком способ самовыражения укоренен в его психике гораздо глубже. Кроме того, необходимо учитывать, что у детей тенденции повторно испытывать тревогу несравнимо более мощные.

Безусловно, это справедливо для анализа как латентного, так и препубертатного периода, а до известных пределов, даже и для пубертата. В некоторых аналитических случаях, когда пациент находился на одной из перечисленных стадий, мне приходилось прибегать к измененной форме моей техники, по сравнению с той, что я обычно использую в работе с маленькими детьми.

Все то, о чем я только что сказала, как мне кажется, несколько ослабляет вескость двух принципиальных возражений, приводимых Анной Фрейд против моей техники игры. Прежде всего, она оспаривает право допустить, что главной движущей силой игры ребенка является ее символическое содержание, а в последствие, право рассматривать детскую игру как эквивалент словесных ассоциаций взрослых пациентов. Она настаивает, что игра не соответствует идее сознательного намерения взрослого человека продвинуться в своем анализе, которое «позволяет ему исключить, когда он ассоциирует, любое сознательное вмешательство в свободное течение своих мыслей и любые действия по управлению им».

В противовес этому возражению приведу другое: сознательное намерение взрослых пациентов (которое, по моему опыту далеко не столь эффективно, как то предполагает Анна Фрейд) совершенно излишне для маленьких детей, и я имею в виду не только совсем крох, едва вышедших из младенческого возраста. Из сказанного мной о полном доминировании бессознательного у детей прямо следует, что нет никакого смысла в приложении специальных усилий к тому, чтобы искусственно исключить несвободное течение мыслей в сознании. Впрочем, сама Анна Фрейд также предполагает подобную возможность (на стр. 49).

Если я посвятила несколько полных страниц описанию моей техники, котирую рекомендую для анализа детей, то именно потому, что вопрос о ней видится мне основополагающим для решения общей проблемы детского психоанализа. Когда Анна Фрейд отвергает технику игры, ее доводы относятся не только к анализу маленьких детей, но и, полагаю, к моему пониманию основных принципов, которые приняты в психоанализе детей более старшего возраста. Игровая техника дарит нам огромное количество материала и открывает доступ к самым глубоким слоям психики, но, используя ее, мы неминуемо приходим к исследованию Эдипова комплекса, и как бы там ни было, никто не вправе предписывать и устанавливать какие-либо искусственные ограничения психоанализу, который волен двигаться в любых направлениях. Желая избежать анализа Эдипова комплекса, придется избегать также использования аналитической техники игры, даже в измененной, модифицированной форме, предназначенной для детей более старшего возраста.

Отсюда следует, что вопрос относится не к нашим представлениям о том, может или не может детский психоанализ зайти также далеко, как психоанализ взрослых, но должен ли он заходить также далеко. Для ответа на этот вопрос нам понадобиться изучить соображения, которые Анна Фрейд в четвертой главе своей книги выдвигает против глубинного анализа.

Но прежде того, мне бы хотелось высказаться по поводу заключения Анны Фрейд к третьей главе о роли переноса в детском психоанализе.

В ней Анна Фрейд, описывая ряд основных различий трансферной ситуации у взрослых и у детей, приходит к выводу, что у ребенка можно встретить вполне сформированный перенос, но он никогда не бывает невротическим. Чтобы обосновать свое утверждение она приводит следующий теоретический аргумент: дети, говорит она, в отличие от взрослых не готовы приступить к пересмотру своих любовных привязанностей, так как подлинные объекты этой любви, имеются в виду, родители, по-прежнему существуют и действуют как таковые объекты в реальности.

Для того, чтобы опровергнуть этот аргумент, который я нахожу ошибочным, необходимо подробнейшим образом изучить структуру инфантильного Супер-Эго. Но так как я намеревалась чуть дальше посвятить ему особое внимание, ограничусь здесь лишь несколькими утверждениями, которые будут обоснованы в продолжении моего доклада.

Анализ самых маленьких детей показал мне, что ребенок трех лет уже прошел наиболее важную часть развития Эдипова комплекса. Как следствие, отрицание и чувство вины уже заметно отдалены в нем от объектов, которых он желал изначально. Отношения с ними тоже подверглось таким изменениям и деформациям, что объектами испытываемой в настоящий момент любви становятся имаго примитивных объектов.

Другими словами, дети замечательно способны пересматривать свои отношения и привязанности, в том числе и к психоаналитику, причем, это касается и основополагающих моментов, а также сказывается на окончательном итоге. Но здесь мы сталкиваемся с очередным теоретическим возражением. Анне Фрейд образ детского аналитика видится совершенно иначе, нежели образ психоаналитика, работающего с взрослыми пациентами, который должен быть «нейтральным, транспарантным (прозрачным, незамутненным), чистым белым листом, используемым пациентом для записи любых своих фантазий», который избегает налагать какие-либо запреты и предоставлять возможности для удовлетворения. Тем не менее, по моему опыту, этот образ именно таков, и в полной мере относится к детским психоаналитикам, которые могут и должны вести себя в полном соответствии с приведенным выше описанием, как только возникла психоаналитическая ситуация. Деятельность детского аналитика все время остается такой же самоочевидной, так как даже когда он полностью погружается в игры и фантазии ребенка, адаптируясь к его специфическому способу репрезентации, он не делает ничего, что отличалось бы от обычной практики анализа взрослых. Точно также добровольно следует он за фантазией своих пациентов. Но за рамками этого процесса я никогда не позволяю себе предоставлять своим маленьким пациентам возможности получать удовлетворение в какой бы то ни было форме, идет ли речь о подарках, нежности, личных встречах вне времени аналитических сеансов и т. д. Кратко говоря, я придерживаюсь, в целом, правил, которые установлены для психоанализа взрослых. Поддержка и облегчение, которые обеспечивает психоанализ, - вот, что я даю свои маленьким пациентам, причем, дети начинают ощущать их сравнительно скоро, даже если перед тем не испытывали никаких болезненных проявлений. Более того, они могут быть совершенно уверены в моей абсолютной искренности и открытости по отношению к ним, что соответствует уровню доверия, которое они мне оказывают.

В то же время, основываясь на собственном опыте, я вынуждена опровергнуть вывод, сделанный Анной Фрейд, также как и ее теоретические вводные, - я считаю, что невроз трансфера окончательно формируется у ребенка точно таким же образом, как и у взрослого человека. По ходу анализа детей я нередко замечаю, что его симптомы могут усиливаться или ослабевать, или модифицироваться параллельно с изменениями психоаналитической ситуации. Я вижу, как обостряются или угасают аффекты, чье появление напрямую зависит от прогресса в анализе и отношения к аналитику, то есть ко мне, в данном случае. Я непосредственно наблюдаю, что тревога порождается, а реакции формируются, отталкиваясь от этой аналитической основы. Родители, которые внимательны к своим детям порой высказывают мне свое удивление, когда у ребенка неожиданно возвращаются давно исчезнувшие привычки. Никогда я не утверждала, что дети проявляют свои реакции только в отношениях со мной: по большей части такие проявления носят отсроченный характер, так как во время аналитических сеансов подавляются и откладываются на потом. Конечно же, иногда случается, особенно, если прорываются мощные аффекты, чье выражение может сопровождаться жестокостью, что некоторая доля тревоги направлена на тех, кто непосредственно окружает ребенка, но в любом случае, это временное явление, которого невозможно полностью избежать даже в анализе взрослых.

Следовательно, по данному пункту мой опыт абсолютно расходится с наблюдениями Анны Фрейд. Причины этих противоречий обнаружить проще простого - они проистекают от различных способов использовать перенос, что и позволяет мне прийти к тем выводам, о которых я уже упоминала. Анна Фрейд считает, что позитивный трансфер - есть необходимое условие для любой аналитической работы с детьми, а негативный - рассматривает как нежелательный. «Во всех случаях анализа детей особенно неудобно, если негативные тенденции проявляются по отношению к аналитику, несмотря на свет, который он может пролить на множество проблем. Мы стремимся разрушить эти тенденции или изменить их как можно быстрее. По настоящему продуктивная работа проводится только тогда, когда отношение к аналитику позитивно», - пишет Анна Фрейд (на стр. 51).

Из книги Элементарный психоанализ автора Решетников Михаил Михайлович

Современное отношение к психоанализу Современное отношение к психоанализу достаточно многообразно: от полного неприятия до догматической приверженности ортодоксальным идеям Фрейда, между которыми можно было бы расположить обширные направления и научные школы

Из книги Введение в психиатрию и психоанализ для непосвященных автора Берн Эрик

5. Кто должен подвергнуться психоанализу? Первоначально психоанализ был разработан главным образом для лечения неврозов. Со временем обнаружилось, что он приносит пользу не только очевидным невротикам, но и многим другим. Из наиболее обычных видов невроза,

Из книги FAQ по психоаналитической терапии автора Автор неизвестен

5. Кому следует подвергнуться психоанализу? Если бы Медея посетила в тот древнегреческий день свою терапевтическую группу, то не случилось бы все это кровавое

Из книги Дети и деньги. Что разрешать, как запрещать, к чему готовиться автора Демина Катерина Александровна

БИБЛИОГРАФИЯ ПО ПСИХОАНАЛИЗУ Автономова. С. «К спорам о научности психоанализа»./ ВФ,4,1991 г. с.58.Адлер А. «Практика и теория индивидуальной психологии». М.,1993 г.Афасижев М. «Фрейдизм и буржуазное искусство». М., аука, 1971.Вердильоне А. «Мое ремесло. Десять лет скандала ради

Из книги Психоаналитические теории личности автора Блюм Джералд

Глава семнадцатая, посвященная законному детскому труду Уже лет с девяти у родителей многих детей возникает мысль, что за некоторые телодвижения можно платить им деньги. И если сначала она (мысль) кажется довольно дикой, то постепенно все проникаются уверенностью, что

Из книги Здоровое общество автора Фромм Эрих Зелигманн

О ПАРАДОКСАХ ОТНОШЕНИЯ К ПСИХОАНАЛИЗУ И ПОЧЕМУ АКТУАЛЬНА КНИГА ДЖ. БЛЮМА Истина менее заношена, чем слова, потому что не так доступна. Вовенарг Отношение к фрейдовскому психоанализу и различным течениям постфрейдизма в советский период отличалось крайней

Из книги Полезная книга для мамы и папы автора Скачкова Ксения

Из книги Расчленение Кафки [Статьи по прикладному психоанализу] автора Благовещенский Никита Александрович

Из книги Психоаналитическая традиция и современность автора Лейбин Валерий Моисеевич

Часть 2. Статьи по прикладному психоанализу

Из книги Необычная книга для обычных родителей. Простые ответы на самые част(н)ые вопросы автора Милованова Анна Викторовна

Отношение к психоанализу в дореволюционной России В одной из своих работ, посвященных истории психоанализа, Фрейд подчеркнул, что начиная с 1907 года его учение получило распространение во многих странах мира, включая Англию, Венгрию, Голландию, Польшу, Швецию, Францию.

Из книги Психоанализ [Введение в психологию бессознательных процессов] автора Куттер Петер

Из книги 85 вопросов к детскому психологу автора Андрющенко Ирина Викторовна

Статьи Мичерлихов, посвященные психоанализу политики В заключение мы спросим себя, почему в истории немецкого народа в период 1933–1945 гг. стали жуткой реальностью убийства миллионов и невероятные страдания еще большего количества людей, как тогдашних врагов, так и

Детский психоанализ считается одной из наиболее действенных форм работы с несовершеннолетними. В этой статье мы расскажем, как работает психоаналитик с детьми и к чему это приводит.

Истоки детского психоанализа

Основатель психоанализа Зигмунд Фрейд считал, что его доктрина не в состоянии помочь детям и старикам. С этим убеждением было воспитано целое поколение специалистов. Но дочь Фрейда - Анна была твердо уверена, что отец ошибается. Проведя с ним все его последние годы, она начала практиковать с несовершеннолетними. Благо от клиентов отбоя не было.

Ее практика показала, что психоаналитическая работа с детьми приводит к очень хорошим результатам. Так начали развиваться психоаналитические направления коррекционной работы с детьми.

Как выглядит психоанализ для ребенка?

Детские психоаналитики охотно работают с арт-терапией, элементами символдрамы, а также в рамках сказкотерапии. Однако, несмотря на то, что они используют, эти специалисты никогда не выходят за рамки учения о бессознательном.

Соответственно психоаналитическая терапия с ребенком будет сводиться к посещению им специалиста и некоторым совместным занятиям, в которых психоаналитик чаще будет занимать роль наблюдателя. Результат наблюдения будет им анализироваться. Рекомендации специалист будет доносить до ребенка в рамках игровой деятельности. Также возможны отдельные консультации с родителями, информационного характера.

Какие результаты психоанализа с детьми?

Детский психоанализ может очень кардинально изменить жизнь вашего чада. Благодаря этой технике реально избавиться от многих неврозов: бессонницы, нарушений поведения, трудной адаптации в детском саду и пр. Но есть и ограничения: психоанализ не помогает при наличии реальных проблем в семье, органических заболеваниях и ряде других ситуаций. Однако, этот метод считается одним из наиболее старых и проверенных, в контексте работы с детьми.

Лечение, направленное на внутренний пересмотр психической структуры и функции. Метод основан на тех же понятиях и принципах, что и психоанализ взрослых пациентов: внимание к внутренней психической жизни, интерпретация сопротивления, защиты и переноса, реконструкция и проработка.

Точно так же детский психоанализ стремится избегать, насколько возможно, поощрения удовлетворения, а также советов, включая вмешательство в окружение пациента.

Техники детского психоанализа, хотя и сопоставимы...

1. Симптомы, происходящие из первоначальной слитности соматических и психологических процессов: психосоматика. В начале жизни, пока еще соматические и психологические процессы не отделились друг от друга, телесные ощущения.

Такие как голод, холод, боль и т. д., легко выплескиваются через психические каналы в форме беспокойства, неудовольствия, гнева, ярости, так же как и любые психические недомогания выражаются соматическими расстройствами, проблемами питания, пищеварения, выделения, дыхания...

1. Поскольку ребенок поступил к аналитику не по своей воле и не имел с ним договоренности, он не чувствует себя связанным никакими аналитическими правилами.

2. Дети не воспринимают больших временных отрезков. И неизбежные в анализе чувства неудовольствия и страха значат для них больше, чем перспектива излечения в будущем.

3. Поскольку в соответствии с возрастом, ребенок предпочитает разговорам действия, в анализе преобладает отыгрывание1.

4. Поскольку незрелое эго ребенка неуверенно...

Попытки организовать аналитическую работу с детьми с позиций традиционного психоанализа натолкнулись на реальные трудности: у детей не выражен интерес к исследованию своего прошлого, отсутствует инициатива обращения к психоаналитику, а уровень вербального развития недостаточен для оформления своих переживаний в словах.

На первых порах психоаналитики в основном использовали как материал для интерпретации наблюдения и сообщения родителей.

Позже были разработаны методы психоанализа...

ПСИХОАНАЛИЗ - часть психологии, которая с 1784 года включила в свою область исследований бессознательное. Оно изучается с помощью определенной Краткое введение в психоанализсовокупности методов, опирающихся в основном на выявление неосознаемых субъектом значений; слов при оговорках, описках, ассоциациях очитках, ослышках; ошибочных действий (забываний, затериваний, запрятываний, ошибок-заблуждений); продуктов воображения (сон, фантазия, бред, мечта и т.п.).

Термин "психоанализ" был введен 3...

Мы рассмотрели ранние ответвления психоаналитического дерева, забыв о его стволе, как это сделали в свое время первые отступники от Фрейда. Внутренним содержимым ствола психоанализа являются теория инстинктов и психоаналитическая теория сексуальности.

Сообразно с этим поведение людей определяется важнейшими сексуальными мотивами. Движущая сила обусловлена биологически.

Мы можем сравнить инстинкты психоанализа с инстинктами растений, которые весной развиваются из почек. С инстинктами...

Разговор о них мало кого из нас оставляет равнодушными. Похоже, поговорка о том, что счастье не в деньгах, а в их количестве, становится все более популярной. 83% россиян считают, что в первую очередь им не хватает материального достатка*.

Причем для многих из нас дело не сводится лишь к объективному отсутствию денежных средств. «Десять лет назад я мечтала и не верила, что когда-нибудь смогу поменять свою старую «шестерку» на что-то более приличное, – вспоминает 40-летняя Юлия. – Сегодня...

Знаете ли вы, что Золушка и ее завистливые сестры впервые упоминаются на страницах древнего китайского манускрипта, которому три тысячи лет? Меняются общество, обычаи, государства и языки – а сказки не устаревают, и мы по-прежнему читаем их детям.

Такая долгая жизнь этих сюжетов объясняется тем, что в них в символическом виде отражаются основные психологические проблемы людей – наши архетипические внутренние конфликты. Сказки затрагивают семейные отношения (например, соперничество между...

Отличие детского психоанализа от взрослого

Если говорить о различии психоанализа взрослого от детского, то прежде всего необходимо затронуть различия между психикой взрослого и ребенка.

Взрослые невротики могут искать излечения, так как для них важен успех на работе и нормальная сексуальная жизнь, в то время как дети часто находят в болезни удовольствие, научаясь извлекать из нее прямую и косвенную выгоду. В целом же в психоанализе взрослого человека речь обычно идет прежде всего о терапевтической работе с уже сложившимися психическими образованиями.

"Склонность взрослых к навязчивому повторению, которое способствует созданию переноса, у ребенка осложняется его жаждой новых переживаний и новых объектов и это усложняет процесс анализа у детей". Это желание новых переживаний у ребенка свидетельствует о необходимости соединять аналитические и педагогические усилия при организации развития детей. Дело в том, что проводимый с ребенком анализ направлен не только на лечение ребенка, но и на его развитие, на создание оптимальных внешних и внутренних условий для этого. Это кажется очевидным, если речь идет о детском анализе. И эта очевидность связи психоаналитической и психотерапевтической работы с идеей развития наводит на мысль о соответствующей задаче применительно и к психотерапии взрослых людей.

В противовес основным вспомогательным средствам ассимиляции и интеграции в фазе проработки во взрослом анализе и в детском анализе этим средствам существенно противодействуют механизмы отрицания, изоляции, проекции. И это, конечно, может существенно осложнять работу.

"Стремление к удовлетворению инстинктов, которое ответственно за подъем ИД и является необходимым для производства материала, у ребенка так сильно, что оно препятствует аналитической работе, вместо того, чтобы помогать ей". Это связано со слабостью детского ЭГО, которое и ответственно за процессы осознания, и приводит к мысли о возможности других путей оказания влияния на развитие влечений ребенка.

Процессы созревания и развития имеют гораздо большее значение у детей, чем у взрослых. "У взрослых невротиков качественное содержание либидо и агрессии скрыто в симптомах невроза; новая волна побуждений по мере возникновения направляется в то же русло. И наоборот, незрелая личность ребенка находится в состоянии постоянного изменения. Симптомы, служащие но одной из ступеней развития в качестве компромиссного или конфликтного решения, на следующей ступени не нужны и отбрасываются. Либидозная и агрессивная энергия находится в постоянном движении и в большей степени, чем у взрослого, готова найти новые пути, которые подсказывает ей аналитическая терапия". Это положение А.Фрейд также говорит в пользу возможности косвенного изменения влечений, как в процессе развития Я ребенка, так и в психотерапии это может происходить и без достаточно ясного их осознания ребенком. Так что не смотря на все ее сложности, психотерапия с ребенком ввиду текучести и лабильности его психических процессов проще и имеет больше потенциальных возможностей в целом, нежели психотерапия со взрослыми. В связи с тем, что влияние окружения на ребенка огромно, изменение этого окружения может само по себе произвести необходимый терапевтический эффект.

Подводя итоги, А.Фрейд замечает, что различия взрослой и детской психики столь принципиальны, что различия в методических процедурах взрослого и детского анализа являются второстепенными. Это не просто различия в осуществлении технических процедур, но и принципиальные различия в стратегии.

З.Фрейд "Анализ фобии пятилетнего мальчика"
Гансом называют пациента, о котором Фрейд рассказал в 1909 году в истории болезни, называющейся "Анализ фобии пятилетнего мальчика". А до этого, в 1907 году, в открытом письме доктору М. Фюрсту, письме называвшемуся "К вопросу сексуального просвещения детей" и напечатанном в журнале "Социальная медицина и гигиена", Фрейд сообщил о некоторых фактах из истории болезни ребёнка. Да и в статье "Об инфантильной теории сексуальности" (1908) этот пациент тоже выступает в качестве примера. Там написано следующее: "Недавно я встретил неопровержимое доказательство одной идеи, на следы которой я набрёл уже давно, проводя психоанализ со взрослыми людьми. На этот раз анализ с пятилетним ребёнком проводил его отец, который и позволил мне опубликовать материал лечения. Теперь я знаю, что изменения матери, связанные с беременностью, не остаются вне поля зорких глаз ребёнка. Дети превосходно подготовлены к тому, чтобы чуть позднее совершенно верно связать увеличение объёма матери с появлением ребёнка". Вначале (1907) маленький пациент назывался своим действительным именем - Герберт. А в более поздних публикациях был "окрещён" новым именем - Ганс. Герберт был сыном Макса Графа, учёного-музыковеда, бывшего в 1903-15 годах членом Венского Психоаналитического общества. Мальчик страдал от фобии животных, не мог оставлять дом из-за страха быть укушенным лошадью.
Анализ проводился не самим Фрейдом, а отцом ребёнка, постоянно консультировавшегося с Фрейдом. Фрейд опубликовал стенографический протокол лечения со своими собственными комментариями. Для Фрейда было важно привести доказательства истинности своих гипотез о существовании инфантильной сексуальности не только посредством лечения взрослых людей, в работе с которыми послойно вскрывается психический материал, но и более прямыми наблюдениями за детьми.
Для Фрейда история болезни Ганса прежде всего была значима как подтверждение теории фобий, которую он создал в работе со взрослыми пациентами. Успех лечения маленького Ганса Фрейд приписывал тому, что маленькому Гансу помог не только профессионализм, но и интеграция в одной личности отцовского и медицинского авторитета, "совпадение заботливого отцовского интереса с научным любопытством у одного и того же лица; а это уже привело к эффективному использованию психоаналитического метода, что вряд ли бы удалось при других обстоятельствах".

Задолго до обучения родители ребенка внимательно следили за его речью и были внимательны к малейшим поступкам и жестам. Когда мать увидела, что Ганс (ему тогда было три года) играет с пенисом, она пригрозила ему, что позовет доктора, чтобы он его отрезал.

Фобия Ганса проявилась в четыре года и девять месяцев (через некоторое время после рождения его маленькой сестры) в неконтролируемом страхе укуса лошади, поэтому он отказался ходить на улицу. Кроме того, Ганс проявлял живое любопытство в отношении гениталий своего отца, матери, маленькой сестры и животных, которых он неотступно преследовал.

Наконец, Ганс оказался во власти Эдипового комплекса, и его любовная страсть к матери имела своим следствием чувство ненависти к отцу, ставшему соперником. Физический конфликт, терзавший мальчика, огорчал его все больше, так как он любил отца.

Когда Макс Граф начал проводить анализ фобии своего сына, он представлял в глазах Ганса отца, соперника и терапевта. Он выбрал методику опроса, и Ганс добровольно участвовал в исследовании. Иногда отец прерывал его, помогая ребенку формулировать то, что его возраст мешал ему ясно выразить. Поскольку Макс Граф стремился излечить болезнь Ганса, заключавшуюся в преждевременном пробуждении сексуальности, благодаря нежным заботам матери, он думал также, что страх малыша мог быть связан с мастурбацией, которой он занимался.

"Интерес, который он проявляет к "wiwimacher’у", не является, однако, чисто теоретическим; как можно было предположить, этот интерес толкает его к прикосновениям к половому члену".

Но Фрейд, которому отец регулярно делал отчет относительно результатов анализа, предложил совершенно другую интерпретацию. Мэтр психоанализа узнал от своих пациентов, страдавших неврозами, что их страхи происходили из подавленных стремлений чувственности. Он применил эту теорию к случаю маленького Ганса.

Отлично зная, что его желание относительно матери было невыполнимо, ребенок его подавлял. А в результате эффекта подавления его агрессивные эротические пульсации превращались в страх, который выражался в виде фобии.

Но при чем здесь лошади? Невинная игра в "лошадку", которая доставляла столько удовольствия Гансу, определила в какой-то степени выбор в пользу внушающего страх животного. По Фрейду, лошадь, которая кусается, символизировала отца, гневающегося на Ганса, желающего свою мать. Отсюда появление страха кастрации. Ганс боялся, что отец его накажет, кастрируя. Упавшая лошадь означала мертвого отца, соперника, которого желают вытеснить.

Так фобия стала для Ганса средством избежания психического конфликта в борьбе, которую развязали противоречивые чувства в его уме. Ребенок скрывал свои мысли, в которых он не мог признаться. Отныне они выражались в форме симптомов, и эта транспозиция делала их достойными и приемлемыми для сознания.
Шаг за шагом врач стремится выявить бессознательные комплексы больного и передать ему свое понимание. "Мы желаем, — писал Фрейд, — привести пациента к тому, чтобы он мог сознательно воспринимать свои бессознательные побуждения. Этого мы достигаем, когда на основании указаний, которые он нам делает, при помощи нашего искусства толкования своими словами вводим в его сознание, бессознательный комплекс. Следуя сходству между тем, что он ищет, что само, несмотря на все сопротивления, стремится дойти до сознания, помогает ему найти бессознательное".

Когда Гансу преподнесли, со всей осторожностью, данные анализа, симптомы начали постепенно затухать. Анализ был весьма удачный, и Ганс окончательно освободился от своей болезни.

Анализ случая маленького Ганса, каким бы условным он ни был, не становится от этого менее значительным, он внес свой весомый вклад в обогащение психоаналитической теории. Освещение этого случая открывает механизмы защиты, которые вступают в действие в процессе подавления Эдипового комплекса.

Анализ фобии пятилетнего мальчика показывает также спонтанность понимания детьми того, что происходит в их голове, важность открытия психоанализа для детей. Также анализ позволяет Фрейду говорить о комплексе кастрации, который существует, даже если ребенок не получил никакой угрозы по этому поводу. Но этот комплекс ведет к болезненному страху, корни которого во враждебных стремлениях по отношению к отцу и садизме по отношению к матери, и наконец, случай с маленьким Гансом позволяет изучать последствия, к которым может привести осознание ребенком подавленных комплексов.

Спустя 14 лет Фрейд ещё один раз встретился с маленьким Гансом. Молодой мужчина представился Фрейду словами: "Я - маленький Ганс". В беседе обнаружилось, что даже намёки на переживания в анализе полностью отсутствовали у прежнего маленького пациента. Сохранилось только смутное воспоминание об отпуске в Гмундене, где вспыхнул невроз. В эпикризе истории болезни маленького Ганса мы встречаем мысли о значении анализа: "Психоанализ нельзя назвать нетенденциозным, научным исследованием, это прежде всего терапевтическая техника. Он не пытается что-либо доказать, так как цель психоанализа добиться хотя бы небольших изменений".

Структура личности в понимании психоаналитиков

Состоит из трех пластов: ид, эго и суперэго(оно, я, сверх-я(я-идеал)).

Оно - резервуар либидо. В нем преобладает стремление к удовлетворению инстинктивных потребностей, сексуальных влечений. Оно функционирует по произвольно выбранной программе получения наибольшего удовольствия. В нем нет никаких нравственных оценок, различий между добром и злом, моральных установок. В оно все подчинено принципу удовольствия, когда экономический или количественный момент, связанный с необходимостью разрядки энергии, играет важную и решающую роль.

В отличие от оно, представляющего собой неукротимые страсти, Я является олицетворением здравого смысла и благоразумия. Я - сфера сознательного. Это посредник между бессознательным, внутренним миром человека и внешней реальностью, который соизмеряет деятельность бессознательного с данной реальностью, целесообразностью и внешне полагаемой необходимостью. По своему происхождению Я является дифференцированной частью Оно, представителем реального мира в душевной жизни человека.

В противоположность неорганизованному Оно, Я стремится к упорядоченности психических процессов и к замене господствующего в Оно принципа удовольствия принципом реальности. Олицетворяя разум и рассудительность, Я пытается осуществить власть над побуждениями к движениям, свойственными Оно. В этом отношении может показаться, что именно Я, эта сознательная, разумная инстанция, является той движущей силой, которая заставляет Оно изменять направление своей деятельности в соответствии с доминирующим в нем принципом реальности. Однако, с точки зрения Фрейда, дело обстоит не совсем так, а нередко и совсем иначе. Я действительно пытается управлять Оно, направлять его деятельность в социально приемлемое русло. Вместе с тем Оно исподволь, но властно стремится реализовать свою собственную программу, в результате чего нередко Я вынуждено идти у него на поводу.

С точки зрения Фрейда, Я-это измененная под влиянием внешнего мира часть Оно. Внутри Я осуществляется дифференциация, ведущая к возникновению того, что психоаналитиками называется Сверх-Я. Эта часть личности, которая уходят своими корнями в Оно и, следовательно, оказывается не менее бессознательной, чем Оно. Собственно говоря, по своему происхождению Сверх-Я непосредственно связано с Эдиповым комплексом. Если быть более точной, то можно сказать, что возникновение Сверх-Я обусловлено переходом Эдиповой ситуации в идентификацию с отцом или матерью. Словом, с прохождением Эдиповой стадии психосексуального развития, с разрушением Эдипова комплекса в рамках человеческого Я формируется специфическая инстанция. Она имеет как бы два лика, связанные с подражанием и запретом. Ребенок стремится быть таким же сильным, умным, взрослым, как отец, в то же время инфантильное Я накапливает силы для внутренних запретов, цель которых - вытеснение бессознательных влечений. Подобная двойственность ведет к тому, что благодаря идентификации с родителями и интроекции, то есть вбирания их образов внутрь себя, у ребенка формируется некий идеал и некая запретительная инстанция. С точки зрения Фрейда Сверх-Я наделяется тремя функциями, выступая в роли родительского авторитета, совести и внутреннего наблюдателя.

"Оно", "Я" и "Сверх - Я". "Оно" - наиболее примитивный компонент, носитель инстинктов, "бурлящий котел влечений". Будучи иррациональным и бессознательным, "Оно" подчиняется принципу удовольствия. Инстанция "Я" следует принципу реальности и учитывает особенности внешнего мира, его свойства и отношения. "Сверх - Я" служит носителем моральных норм. Эта часть личности выполняет роль критика и цензора. Если "Я" примет решение или совершит действие в угоду "Оно", но в противовес "Сверх - Я", то оно испытает наказание в виде чувства вины, укоров совести.

Поскольку требования к "Я" со стороны "Оно", "Сверх - Я" и реальности несовместимы, неизбежно его пребывание в ситуации конфликта, создающего невыносимое напряжение, от которого личность спасается с помощью специальных "защитных механизмов" - таких, например, как вытеснение, проекция, регрессия, сумбимация. Вытеснение означает непроизвольное устранение из сознания чувств, мыслей и стремлений к действию. Проекция - это перенос на другое лицо своих аффективных переживаний любви или ненависти. Регрессия - соскальзывание на более примитивный уровень поведения или мышления. Сублимация - один из механизмов, благодаря которому запретная сексуальная энергия переносится на виды деятельности, приемлемые для индивида и общества, в котором он живет.

Личность, по 3. Фрейду, - это взаимодействие взаимно побуждающих и сдерживающих сил. В психоанализе изучается природа этих сил и структуры, в соответствии с которыми это реципрокное взаимодействие осуществляется. Динамика личности определяется действием инстинктов. Они состоят из четырех компонентов: побуждение; цель, т.е. достигнутое удовлетворение; объект, с помощью которого цель может быть достигнута; источник, в котором побуждение порождается. Одно из основных положений психоаналитического учения о развитии личности заключается в том, что сексуальность и есть основной человеческий мотив. Важно подчеркнуть, что 3. Фрейд трактовал сексуальность очень широко. По его мнению, это все то, что доставляет телесное удовольствие. Для маленького ребенка - это ласки, прикосновения, поглаживания тела, обнимания, поцелуи, удовольствие от сосания, от освобождения кишечника, от теплой ванны и многое другое, без чего невозможна жизнь и что каждый младенец постоянно в той или иной мере получает от матери. В детстве сексуальные чувства очень общи и диффузны. Инфантильная сексуальность предшествует взрослой сексуальности, но никогда не определяет полностью сексуальные переживания взрослого.

Стили семейного воспитания

По Соколовой типы воспитания:

Сотрудничество (в общении преобладают положительные поддерживающие высказывания, мать побуждает ребенка к активности, взаимоуступчивости)

Изоляция (совместные решения в семье не принимаются, в результате ребенок изолируется и не делится своим внутренним миром)

Соперничество (общение характеризуется противостоянием, критикой, что является следствием реализации потребности в самоутверждении)

Псевдосотрудничество (эгоцентризм, мотивация совместных решений не деловая, а игровая)

Классификация типов воспитания (нежелательных):

гипоопека (безнадзорность или недостаточная опека и контроль)

гиперопека (мелочный контроль)

воспитание в условиях повышенной ответственности

воспитание в атмосфере жестких взаимоотношений

воспитание в атмосфере культа болезни

противоречивое воспитание

Особенности детского психоанализа

Анна Фрейд обращает внимание на различные тонкости
пихоанализа, связанные, в основном, с незрелостью структуры личности ребенка.
Например, в отличии от взрослого пациента, ребенок очень зависим в своих
отношениях с окружающим миром и он (мир) оказывает намного большее влияние на
протекание и механизм невроза. По мнению автора, большинство проблем маленького
пациента так или иначе обусловлены незрелостью сверх-Я. Чтобы результативно
провести анализ, как считает Анна, аналитик "должен суметь во время анализа с
ребенком место его Я-идеала". Ребенок согласится уступить место в своей
внутренней, эмоциональной жизни новому "любовному объекту". Таким образом, в
детском психоанализе намечается явная связь с воспитанием - из-за слабости Я-
идеала ребенка и его эмоциональной зависимости от внешнего мира он не способен
самостоятельно сдерживать освобождающиеся побуждения и для этого ему нужен
человек (психоаналитик), обладающие авторитетом в воспитательном
отношении.

Госпитализм
Синдром тяжелой физической и психической отсталости, возникающей в первые годы жизни ребенка вследствие недостатка общения с близкими взрослыми. Проявляется в запоздалом развитии движений (особенно ходьбы), низких антропометрических показателях, а также в замедленном и неполноценном формировании высших психических функций.
Научное описание явления госпитализма (как и сам термин) впервые было дано в 40-х годах XX в. американским психологом Р.Шпицем, изучавшим состояние и развитие воспитанников детских интернатных учреждений, а также малолетних пациентов больниц. Шпиц установил, что даже при наличии хороших санитарно-гигиенических условий, удовлетворительного питания и ухода у детей, лишенных общения с родителями, оскудевает эмоциональная сфера, замедляется развитие речи и мышления. Шпиц и его последователи, опираясь на психоаналитическую теорию З.Фрейда, склонны были рассматривать это явление как результат разлучения ребенка с матерью. Они также полагали, что последствия госпитализации необратимы и накладывают негативный отпечаток на все развитие ребенка. В пользу такой точки зрения свидетельствовали известные науке примеры экстремальных ситуаций, когда дети, в раннем возрасте потерявшиеся или похищенные дикими животными, но сумевшие выжить вне человеческого общества, впоследствии были возвращены к человеческому образу жизни, но так и не смогли достичь уровня развития, соответствовавшего их возрасту.
Факты, выявленные Шпицем, не оспариваются специалистами, однако его трактовка госпитализма претерпела существенные изменения. Было установлено, что подобные явления могут возникать не только в ситуации разлучения с матерью, но и в условиях семьи, когда ребенку не уделяется достаточно внимания. Установлено также, что хотя дефицит общения в раннем возрасте крайне отрицательно сказывается на развитии ребенка, впоследствии это явление может быть частично или полностью компенсировано посредством энергичного педагогического воздействия, обогащения развивающейся Среды, интенсификации общения.
Во избежание возникновения госпитализма психологи рекомендуют родителям не пренебрегать общением даже с самыми маленькими детьми (под тем предлогом, что ребенок еще ничего не понимает). Необходимо позаботиться, чтобы потребности ребенка в освоении окружающего мира, в насыщении познавательных интересов, в положительном эмоциональном контакте удовлетворялись в полной мере. Крайне нежелательно помещение ребенка младенческого и раннего возраста в больницу без матери, особенно если лечение связано с неприятными манипуляциями и болезненными процедурами.

Работа А.Фрейд "Введение в детский психоанализ"

В этой работе Анна Фрейд рассмотрела следующие проблемы:

1. Ребенок, в отличии от взрослого, никогда не является инициатором

начала анализа - решение о необходимости анализа всегда принимают его

родители или другие окружающие его люди. По словам Анны Фрейд,

некотоорые деттские психоаналитики (например Мелания Клейн) не считают

это серьезным препятствием в работе, однако по ее мнению, вполне

целесообразно постараться каким-нибудь образом вызвать в ребенке

заинтересованность, готовность и согласие на лечение. Эту часть

психоаналитической работы она выделяет в отдельный период детского

психоанализа - подготовительный. В течение этого пероида

непосредственно аналитической работы не ведется, просто происходит

"перевод определенного нежелательного состояния в другое желательное

состояние с помощью всех средств, которыми располагает взрослый в

нобходимое для начала анализа: осознание болезни, доверие к аналитику

и решение на анализ. В качестве примеров Анна приводит следующие

2. Одна ее шестилетняя пациентка сообщила ей: "Во мне сидит черт.

Можно ли вынуть его?". Ответ был таков: да, можно, но если мы

решим вместе это сделать, то придется выплонить множество не

слишком приятных вещей. Девочка, подумав, согласилась - так было

достигнуто соблюдение важного правила терапии - добровольное

согласие пациента.

3. Другая пациентка, которую привели родители, согласилась работать

вместе с психоаналитиком, стараясь приобрести союзника в борьбе

с ними, подобно тому, как первая девочка старалась заполучить

союзника в войне с "чертом".

4. Довольно часто ребенок не соглашается так просто работать с

аналитиком. В таких случаях, по словам Анны Фрейд, имеет смысл в

течении некоторого времени постараться добиться расположнения

ребенка - в приведенном примере она описывает случай с

десятилетним мальчиком, когда пришлось вначале добиваться просто

интереса мальчика к личности терапевта, затем постараться

показать, что общение может быть не только интересным, но и

полезным и, наконец, дать понять, что подвергаться анализу

означает получать многочисленные преимущества. После этого

ребенок начинает осознавать действительную пользу проведения

психоаналитической работы.

Таким образом, по мнению Анны Фрейд, первым и немаловажным отличием

детского психоанализа от классической его формы является наличие

особой, подготовительной стадии, на которой ребенок должен признать

свою проблему и принять решение на анализ. По словам автора, "у

маленького запущеного невротика вместо сознания болезни... возникает

чувство испорченности, которое становится... мотивом для проведения

анализа".

Психосексуальное развитие ребенка по Фрейду

Согласно Фрейду все люди проходят 5 стадий развития.
1. Оральная стадия (0-1). Оральная стадия характеризуется тем, что основной источник удовольствия, а, следовательно, и потенциальной фрустрации, сосредоточивается на зоне активности, связанной с кормлением. Оральная стадия состоит из двух "фаз - ранней и поздней, занимающих первый и второй полугодия жизни. Она характеризуется двумя последовательными либидонозными действиями (сосание и укус). Ведущая эрогенная область на этой стадии - рот, орудие питания, сосания и первичного обследования предметов. Сосание, по 3. Фрейду, это тип сексуальных проявлений ребенка. Если бы младенец мог выразить свои переживания, то это было бы, несомненно, признание, что "сосание материнской Груди есть самая важная вещь в жизни".
Сначала сосание связано с пищевым наслаждением, но после некоторого времени сосание становится либидонозным действием, на почве которого закрепляются инстинкты "Оно": ребенок иногда сосет в отсутствии пищи и даже сосет свой большой палец. Этот тип наслаждения в трактовке 3. Фрейда совпадает с сексуальным наслаждением и находит предметы своего удовлетворения в стимуляции собственного тела. Поэтому эту стадию он называет аутоэротичной. В первое полугодие жизни, считал 3. Фрейд, ребенок еще не отделяет свои ощущения от объекта, которым они были вызваны. Можно предположить, что мир ребенка - это мир без объектов. Ребенок живет в состоянии первичного нарциссизма, при котором он не осознает существования других объектов в мире. Глобальное базисное нарциссическое состояние - это сон, когда младенец ощущает тепло и не имеет никакого интереса к внешнему миру. Во второй фазе младенческого возраста у ребенка начинает формироваться представление о другом объекте (матери) как существе, независимом от пего. Можно заметить, что ребенок испытывает беспокойство, когда мать уходит или вместо нее появляется незнакомый человек.
В зависимости от удовлетворения могут развиваться различные черты характера:
- ненасытность, жадность, требовательность.
Остановка на этой стадии развития впоследствии могут привести к возникновению:
- курение
- алкоголизм
- гурманство
Черты характера: пассивность, зависимость от окружающих.
2. Анальная стадия (1-2) - как и оральная, состоит из двух фаз. На этой стадии либидо концентрируется вокруг ануса, который становится объектом внимания ребенка, приучаемого к опрятности. Теперь детская сексуальность находит предмет своего удовлетворения в овладении функциями дефекации, выделения. Здесь ребенок встречается со многими запретами, поэтому внешний мир выступает перед ним как барьер, который он должен преодолеть, и развитие приобретает здесь конфликтный характер. По отношению к Поведению ребенка на этой стадии можно сказать, что полностью образована инстанция "Я", и теперь она способна контролировать импульсы "Оно". "Я" ребенка научается разрешать конфликты, находя компромиссы между стремлением к наслаждению и действительностью. Социальное принуждение, наказания родителей, страх потерять их любовь заставляют ребенка мысленно представлять себе, интериоризировать некоторые запреты. Таким образом, начинает формироваться "Сверх - Я" ребенка как часть его "Я", где в основном заложены авторитеты, влияние родителей и взрослых людей, которые играют очень важную роль в качестве воспитателей в жизни ребенка. Особенности характера, формирующиеся на анальной стадии, по мнению психоаналитиков, - аккуратность, опрятность, пунктуальность; упрямство, скрытность, агрессивность; накопительство, экономность, склонность к коллекционированию. Все эти качества - следствие разного отношения ребенка к естественным, телесным процессам, которые были объектом его внимания во время приучения к опрятности еще на доречевом уровне развития.
Нарушение развития на этой стадии могут быть вызваны страхом ребенка потерять контроль над процессом дефекации. Если у родителей непоследовательное поведение или слишком суровое воспитание.
3. Фаллическая стадия (3 - 5 лет) характеризует высшую ступень детской сексуальности. Ведущей эрогенной зоной становятся генитальные органы. До сих пор детская сексуальность была аутоэротичной, теперь она становится предметной, то есть дети начинают испытывать сексуальную привязанность к взрослым людям. Первые люди, которые привлекают внимание ребенка, - это родители. Либидонозную привязанность к родителям противоположного пола 3. Фрейд назвал Эдиповым - комплексом для мальчиков и комплексом Электры для девочек, определив их как мотивационноаффективные отношения ребенка к родителю противоположного пола. В греческом мифе о царе Эдипе, убившем своего отца и женившемся на матери, скрыт, по мнению 3. Фрейда, ключ к сексуальному комплексу: мальчик испытывает влечение к матери, воспринимая отца как соперника, вызывающего одновременно и ненависть, и страх.

Разрешение, или освобождение от Эдипова комплекса совершается в конце этой стадии под влиянием страха кастрации, который, по мнению 3. Фрейда, вынуждает мальчика отказаться от сексуального влечения к матери и идентифицировать себя с отцом. Посредством вытеснения этого комплекса полностью дифференцируется инстанция "Сверх - Я". Именно поэтому преодоление Эдипова комплекса играет важную роль в психическом развитии ребенка. Таким образом, к концу фаллической стадии все три психические инстанции уже сформированы и находятся в постоянном конфликте друг с другом. Главную роль играет инстанция "Я". Она сохраняет память прошлого, действует на основе реалистического мышления. Однако эта инстанция должна теперь бороться на два фронта: против разрушительных принципов "Оно" и одновременно против строгости "Сверх - Я". В этих условиях появляется состояние тревоги как сигнал для ребенка, предупреждающий о внутренних или внешних опасностях. В этой борьбе механизмами защиты "Я" становятся вытеснение и сублимация. По 3. Фрейду, самые важные периоды в жизни ребенка завершаются до пяти лет; именно в это время формируются главные структуры личности. По мнению 3. Фрейда, фаллической стадии соответствует зарождение таких черт личности, как самонаблюдение, благоразумие, рациональное мышление, а в дальнейшем утрирование мужского поведения с усиленной агрессивностью.

4. Латентная стадия (5 - 11 лет) характеризуется снижением полового интереса. Психическая инстанция "Я" полностью контролирует потребности "Оно"; будучи оторванной от сексуальной цели, энергия либидо переносится на освоение общечеловеческого опыта, закрепленного в науке и культуре, а также на установление дружеских отношений со сверстниками и взрослыми за пределами семейного окружения.

5. Генитальная стадия (12,13 - I8 лет) - характеризуется возвращением детских сексуальных стремлений, теперь все бывшие эрогенные зоны объединяются, и подросток, с точки зрения З. Фрейда, стремится к одной цели - нормальному сексуальному общению. Однако, осуществление нормального сексуального общения может быть затруднено, и тогда можно наблюдать в течение генитальной стадии феномены фиксации или регрессии к той или другой из предыдущих стадий развития со всеми их особенностями. На этой стадии инстанция "Я" должна бороться против агрессивных импульсов "Оно", которые вновь дают о себе знать. Так, например, на этом этапе может вновь возникнуть Эдипов комплекс, который толкает юношу к гомосексуальности, предпочтительному выбору для общения лиц своего пола. Чтобы бороться против агрессивных импульсов "Оно", инстанция "Я" использует два новых механизма защиты. Это аскетизм и интеллектуализация. Аскетизм с помощью внутренних запретов тормозит этот феномен, а интеллектуализация сводит его к простому представлению в воображении и таким путем позволяет подростку освободиться от этих навязчивых желаний.

Предобъектные отношения

Младенец перестает сосредотачиваться на поступающие изнутри стимулы и обращается к приходящим стимулам извне.

На основе этого младенец достигает способности временно приостонавливать безусловные функции принципа удовольствия-неудовольствия, т.е. начинает функционировать принцип «реальности».

Распознавание человеческого лица(улыбка), говорит о том, что уже отложились мнемические следы, а это означает разделение в психическом аппарате(сознательное, предсознательное, бессознательное)

Узнавание знака гештальта предполагает сдвиг сенсорной презентации на сопоставляемый с образом мнеимческий след.

Сдвиг Фрейд определяет как процесс мышления

такое развитие означает появление рудиментарного(телесного) я, а действия, направленные на овладение и защиту - признак функционирования Я (оно отделяется от Я)

защитная функция берется под контроль формирующегося Я.

реакция младенца на взрослого - начало социальных отношений.

Объектные отношения устанавливаются к 14 месяцам.