Умеет ждать все приходит вовремя. Flеur - Для того, кто умел ждать текст песни

«Нет величия там, где нет простоты, добра и правды» . По мнению JI. Н. Толстого, решающей силой истории является народ. И главным критерием при оценке личности, по его мне­нию, служит отношение к народу. Толстой отрицал в истории роль личности, которая ставила интересы собственные выше народных. В своем романе-эпопее «Война и мир» он противопоставляет Куту­зова - полководца народной войны, и Наполеона - «ничтожней­шее орудие истории», «человека с помраченной совестью».

Кутузов предстает перед нами величественным полководцем, истинным народным вождем. Его не интересуют ни слава, ни бо­гатство - он вместе с русскими солдатами борется за свободу своей Родины. Простотой, добротой и душевностью он сумел добиться безграничного доверия и любви со стороны своей армии, его слу­шают, ему верят и беспрекословно подчиняются: «…по непреодо­лимой таинственной связи, поддерживающей во всей армии одно и то же настроение, называемое духом армии и составляющей глав­ный нерв войны, слова Кутузова, его приказ к сражению на завт­рашний день, передавались одновременно во все концы войска». Это чрезвычайно опытный и умелый полководец, который мудры­ми распоряжениями помогает солдатам поверить в себя, в свои силы, укрепляет воинский дух: «Долголетним военным опытом он знал и старческим умом понимал, что руководить сотнями тысяч человек, борющихся со смертью, нельзя одному человеку, и знал, что реша­ют участь сражения не распоряжения главнокомандующего, не ме­сто, на котором стоят войска, не количество пушек и убитых лю­дей, а та неуловимая сила, называемая духом войска, и он следил за этой силой и руководил ею, насколько это было в его власти».

Кутузов такой же человек, как и все, и к пленным французам он относится с сочувствием и гуманностью: «Они хуже нищих послед­них. Пока они были сильны, мы себя не жалели, атеперь их и пожа­леть можно. Тоже и они люди». И такое же сочувствие к пленным он читал, по словам Толстого, во всех устремленных на него взгля­дах. В Кутузове нет ничего показного, ничего героического, он бли­зок к солдатам, которые чувствуют в нем родного человека. Внешне это обыкновенный старый человек, тучный и грузный, но именно в этих деталях сквозит «простота, доброта и правда» великого полко­водца.

Наполеон - полная противоположность Кутузову. Это человек, одержимый манией величия, командующий армией мародеров, грабителей и убийц, которые охвачены жаждой наживы и обогаще­ния, По словам автора, «это была толпа мародеров, из которых каж­дый вез и нес с собой кучу вещей, которые ему казались ценны и нужны. Цель каждого из этих людей при выходе из Москвы… со­стояла… в том, чтобы удержать приобретенное». Наполеона харак­теризуют лицемерие, фальшь, позерство, любование самим собой, ему безразличны судьбы людей, потому что его интересуют только слава и деньги. Однако самой отвратительной и отталкивающей сценой становится сцена позорного бегства «великого императора от геройской армии». «Последней степенью подлости» называет автор это предательство по отношению к французской армии. В сатирических красках описывается и внешность Наполеона: «жир­ные плечи и ляжки, круглый живот, бесцветные глаза еще больше отталкивают от нас этого человека». Отрицая величие Наполеона, Толстой тем самым отрицает и войну, показывая бесчеловечность завоеваний ради славы.

В “Войне и мире” Л. Н. Толстой спорит с распространенным в России и за рубежом культом выдающейся исторической личности. Этот культ опирался на учение немецкого философа Гегеля. По Гегелю, ближайшими проводниками Мирового Разума, определяющего судьбы народов и государств, являются великие люди, которые первыми угадывают то, что дано понять только им и не дано понять человеческой массе, пассивному материалу истории. Великие люди у Гегеля всегда опережают свое время, а потому оказываются гениальными одиночками, вынужденными деспотически подчинять себе косное и инертное большинство. Л. Н. Толстой был не согласен с Гегелем.
У Л. Н. Толстого не исключительная личность, а народная жизнь в целом оказывается наиболее чутким организмом, откликающимся на скрытый смысл исторического движения. Призвание великого человека заключается в умении прислушиваться к воле большинства, к “коллективному субъекту” истории, к народной жизни. Наполеон в глазах писателя – индивидуалист и честолюбец, вынесенный на поверхность исторической жизни темными силами, овладевшими на время сознанием французского народа. Бонапарт – игрушка в руках этих темных сил, и Толстой отказывает ему в величии потому, что ” нет величия там, где нет простоты, добра и правды”.
Л. Толстой рассуждает так: народ – решающая сила истории, но эта сила – лишь орудие Провидения. Величие Кутузова заключается в том, что он действует, считаясь с волей Провидения. Он лучше других понимает эту волю и во всем подчиняется ей, отдавая соответствующие распоряжения. Так, например, путь французов в 1812 году до Москвы и обратно был определен свыше. Кутузов тем и велик, что понял это и не препятствовал врагам, поэтому он и сдал Москву без боя, сохранив армию. Если бы он дал сражение, то результат был бы тот же: французы вошли бы в Москву, но армии у Кутузова не было бы, одержать победу он не мог бы.
Для понимания Толстым смысла деятельности Кутузова характерна сцена военного совета в Филях, где Кутузов сетует: “Когда, когда же было сделано то, что оставлена Москва, и кто виноват в этом? ” Так ведь именно Кутузов полчаса назад в той же избе отдал приказание отступить за Москву! Кутузов-человек горюет, а Кутузов-полководец не может поступить иначе.
Раскрывая величие Кутузова-полководца, Толстой подчеркивал: “Кутузов знал, что есть что-то сильнее и значительнее его воли – это неизбежный ход событий, и он умеет видеть их, понимать их значение и ввиду этого значения умеет отрешаться от участия в этих событиях, от своей личной воли, направленной на другое”. Общая оценка Кутузова у Толстого повторяет пушкинскую характеристику: “Кутузов один облечен был в народную доверенность, которую так чудно он оправдал!” У Толстого это замечание создает основу художественного образа.
Антитезой образу Кутузова является Наполеон, который в изображении Толстого ориентирован не на “неизбежный ход событий”, а на собственный произвол, в своих решениях он не считается с обстоятельствами. Поэтому Наполеон и терпит поражение, и Толстой осмеивает его. Эта антитеза последовательно проведена в романе: если для Кутузова характерен отказ от всего личного, подчинение своих интересов интересам народа, то Наполеон – воплощение яичного начала с представлением о себе как о творце истории, Кутузову свойственны скромность и простота, искренность и правдивость, Наполеону – высокомерие, тщеславие, лицемерие и позерство. Кутузов относится к войне как к злому и бесчеловечному делу я признает только оборонительную войну, для Наполеона же война – средство порабощения народов и создания мировой империи,
Итоговая характеристика Наполеона очень смелая, она выражает толстовское оригинальное понимание его роли: “Наполеон во все время своей деятельности был подобен ребенку, который, держась за тесемочки, привязанные внутри кареты, воображает, что он правит”.
Для Толстого Бонапарт в громадной движущейся картине, которая стояла перед его глазами, вовсе не был главной силой, а был частностью: если субъективно он считал, что перекраивает судьбы народов, объективно жизнь шла своим чередом, ей не было дела до планов императора. Таков вывод, к которому приходит Толстой в изучения Наполеона. Писателя не интересует количество выигранных гениальным полководцем сражений, число покоренных государств, он подходит к Наполеону с иной мерой.
В романе-эпопее Толстой дает универсальную русскую формулу героического. Он создает два символических характера, между которыми в различной близости к тому или другому полюсу располагаются все остальные.
На одном полюсе – классически тщеславный Наполеон, на другом – классически демократичный Кутузов. Эти герои представляют стихию индивидуалистического обособления (“войну”) и духовные ценности “мира”, или единения людей. “Простая, скромная и потому истинно величественная фигура” Кутузова не укладывается “в ту лживую формулу европейского героя, мнимо управляющего людьми, которую придумала история”.
Кутузов свободен от действий и поступков, диктуемых личными соображениями, тщеславными целями, индивидуалистическим произволом. Он весь проникнут чувством общей необходимости, и наделен талантом жизни “миром” с многотысячным коллективом вверенных ему людей. “Источник необычайной силы” и особой русской мудрости Кутузова Толстой видит в “том народном чувстве, которое он несет в себе во всей чистоте и силе его”.
“Признание величия, неизмеримого мерой хорошего и дурного”, Толстой считает безобразным. Такое “величие” “есть только признание своей ничтожности и неизмеримой малости”. Ничтожным и слабым в своем смешном эгоистическом “величии” предстает Наполеон. “Нет поступка, нет злодеяния или мелочного обмана, который бы он совершил, и который тотчас же в устах его окружающих не отразился бы в форме великого деяния”. Агрессивной толпе нужен культ Наполеона для оправдания своих преступлений против человечества.

(No Ratings Yet)

Ви зараз читаєте: “Нет величия там, где нет простоты, добра и правды” (противопоставление Кутузова и Наполеона в романе-эпопее “Война и мир”)

Здравствуйте)
я вот даже специально вбил в поисковике эту цитату, чтобы знать, к какому произведению Толстого она относится. с удовольствием обнаружил, что этим произведением является "Война и мир", а фраза применена для обличения эгоцентризма знаменитого Наполеона Бонапарта. все мы знаем, каким кумиром был Наполеон при жизни. он был великим. и что же? после нескольких крупных поражений и потери армии и самых преданных соратников всё его величие рассыпалось прахом. почему же так произошло? вот теперь оставим в покое Наполеона и порассуждаем в общих чертах.
не секрет, что для того, чтобы стать значимой фигурой, подняться со дна и достигнуть высот, - нужно приложить немало усилий. немало великих людей начинали свой с самой низкой ступеньки. но вот человек достиг вершины, он так сказать на коне, на гребне славы. и вот здесь и наступает очень важный момент, на котором многие из великих делали и делают ошибки. я уже как-то говорил, что быть знаменитым - это очень серьезное испытание. так вот, не раз бывало, что слава и величие буквально одурманивали достигших их людей. они забывал о том, кем они был, о том, благодаря чьей прямой или косвенной поддержке они достигли этих высот, о том, что жизнь изменчива и ничего не вечно. они мнили себя божествами, которым все должны кланяться. окружали себя роскошью. шли на любую ложь, на любое злодеяние по отношению к тем, кто пытался их образумить или противиться их высокомерию. они возносил себя над людьми и переставали понимать их проблемы, чувствовать их потребности и сопереживать им. итак, мы имеем на выходе эгоцентричное величие. которое искусственно муссируется самим носителем этого величия и его подхалимами, подпевалами. это не значит, что такой человек не делает ничего полезного для других людей. делает. но беда в том, он при этом так себя превозносит, что его полезные начинания вызывают не почтение, а отторжение. такое величие является очень шатким, оно держится, пока есть сила, поддерживающая его (армия, влияние, авторитет, власть, деньги и т. д.); если эта сила пропадает, то рассыпается и само величие. потому что оно было основано на неправильном фундаменте. а сам бывший обладатель величия становится никому не нужным и всеми презираемым. или же вообще теряет свою жизнь.
однако были и те, кто несмотря на достигнутые высоты и успехи, не забывали о том, что когда-то они были, грубо говоря, в параше, что были те, кто помог им добиться таких достижений. они осознавали свою связь с "простыми смертными", четко понимали их потребности и чаяния, старались помочь им и поддержать, общались как с равными, готовы были отдать свою жизнь за их благополучие. все свои добрые и полезные дела они совершали без всякого самопревозношения и самовосхваления. и вот такое величие более прочное. для его поддержания не нужно прибегать к грубой силе. оно живет долго, в том числе и после смерти такого человека. о нем сохранятся добрая память в веках. это и есть подлинное величие.
ух, сколько бреда понаписывал, да уж)