Бросьте себе тридцатидневный вызов.

Павлику Шихову почти три года. У него запущенная ретинобластома глаза, это злокачественная опухоль. Если бы она росла внутрь, то дала бы метастазы по всему организму, и спасти Павлика было бы вряд ли возможно. Но Паше повезло — опухоль растет наружу. Больно так, что мальчик уже несколько дней лежит под капельницей с обезболивающим и снотворным. Российские врачи спасти Павлика не берутся, срочно нужна операция в Германии. Но ее цена на русские деньги 850 тыс. рублей. Столько у родителей Павлика никогда не было.

Что рассказать трехлетнему ребенку, чтобы он перестал стесняться и проявил интерес? Можно передать привет от Шрека, но кому-то этого покажется мало. И тогда хорошо, если получится обойтись Кевином из страны драконов. Я иду по коридору отделения интенсивной терапии областной детской больницы Екатеринбурга к трехлетнему Павлику Шихову, думаю об этом и слегка улыбаюсь. Мама Павлика Лена, говорит, что мультфильм про зеленого несуразного Шрека Паше нравится.

Улыбка моя сошла в тот момент, когда я зашел в палату, где сейчас лежит этот мальчик. Я знал, что с Пашей плохо, но на самом деле с ним просто беда. Сейчас он спит. Бинты на пол-лица, из приоткрытого рта торчит трубочка для дыхания. Рядом капельницы, катетер в вене. На руках синяки от этих катетеров. Единственный не спрятанный бинтами глаз закрыт. Даже по спящему Павлику видно, как он измучен.

— Может быть, разбудим его? — спрашиваю я у мамы Лены, хотя уже понимаю, что Павлику совсем не до Шрека и Кевина.

— Сейчас нельзя будить. Ему ввели обезболивающее и снотворное. А иначе он кричит от боли,— говорит мне Лена.

Беда пришла к Паше прошлым летом. Начиналось все, как и обычно, с пустяка. Неожиданно посветлел зрачок. Глаза серо-голубые, а зрачок из черного стал желтым. Павлику больно, ему все хуже, опухоль появилась. Родители — к окулистам, окулисты плечами пожимают. Мама Лена дошла до главного хирурга Екатеринбурга, и только тот поставил диагноз: ретинобластома глаза, злокачественная опухоль. Это такая кроваво-красная шишка, она выдавливает мальчику глаз. Если станет расти внутрь, то даст метастазы по всему организму. Пока не растет.

Все врачи до главного хирурга ошибались в диагнозе, потому что думали о другом. Когда Павлик родился, он не закричал, как все младенцы, а сразу начал задыхаться. Его тут же отправили в реанимацию, положили на искусственное дыхание. День отхаживали, отходили и отдали родителям. Но на третий день жизни у мальчика опять случилась остановка дыхания, и опять началась для него реанимация. В итоге пострадал мозг, пораженной оказалась и центральная нервная система.

"Вам нужен невролог, он-то разберется",— говорили поэтому Пашиным родителям все окулисты, которых Шиховы обошли. И время, которое в онкологии решающий фактор, было упущено. На начальной стадии ретинобластома лечится легко. Но все резко осложняется, когда болезнь принимает запущенные формы. У Павлика как раз этот случай. Сейчас его берутся оперировать только в Германии. Там обещают удалить опухоль с глазом и вставить имплантат. Говорят, что операция это быстрая и нестрашная. В России такие операции пока делаются только в качестве эксперимента.

"Павлик у меня необыкновенный. Он добрый, прямо с первых дней улыбается",— тихо, почти шепчет мне Лена и долго смотрит на спящего и тихо стонущего сына.

Я тоже смотрю на него и верю, что Паша необыкновенный. А какой же еще, если, по рассказам Шиховых, растет веселым, музыкальным и совсем не замкнутым. Я думал, он мне сам расскажет про то, как на ксилофоне играет и колокольчиками подыгрывает себе. Когда вместо Паши мне об этом рассказывает Лена, я думаю о том, что на свете полно и других мам. Которых концерт ребенка на ксилофоне да еще с колокольчиками довел бы до исступления и мигрени. И которые таких детей сдают в детдома. А Пашу любят.

Ему немного, но повезло и с этой болезнью: опухоль растет наружу и не дает метастазов. Только она причиняет малышу дикие боли. И вот несколько суток он не просыпаясь лежит под капельницей с обезболивающим и снотворным.

Екатеринбургские врачи из отделения интенсивной терапии мне прямо говорят: боль снять можем, а вот помочь, спасти — нет.

Зато немецкие врачи в состоянии помочь. Вот только 850 тыс. рублей за эту операцию Пашиным родителям найти негде. Все три Пашиных года жизни все свои заработки Шиховы тратят на лекарства и консультации. Папа Паши слесарь, а мама уже давно не работает, она круглые сутки с сыном.

Я ухожу из больницы, иду по Екатеринбургу и думаю, а что все-таки сказал бы Павлику, вдруг проснись он? Про Шрека, наверное, сейчас не стал бы. Сейчас, наверное, рассказал бы, что за последний год видел много детей — растерянных и лысых после химиотерапии, с сиреневыми губами и одышкой из-за тяжелых пороков сердца, жутко горбатых — со сколиозом четвертой, самой жестокой степени. И как встретил их потом, после всех этих бед. И как в этом "потом" они оказались самыми обычными детьми, то есть веселыми и беззаботными, словно ничего такого с ними и не было. Я думаю о том, что и с Павликом будет вот так же все хорошо. Должно быть, раз врачи берутся.

А может, Павлик, когда пройдет год, тебе уже не потребуются мои жизнеутверждающие истории, и мы обсудим что-то новенькое из жизни Шрека. Или Кевина. Обязательно обсудим следующим летом.

Если это следующее лето для Павлика наступит.

Наша семья была очень счастливой и дружной: любимые мать и отец и мы семеро, - вздыхает моя собеседница Суфият Глоова (Лайпанова) из г. Усть-Джегуты, вспоминая беззаботные годы раннего детства. - Но все очень скоро переменилось… с началом войны.

Шестилетняя Суфият мало понимала, о какой войне твердят взрослые, но помнит, что в Верхней Теберде, где они тогда жили, люди были всполошены и расстроены этой новостью. Слово «война» звучало в каждом разговоре. А скоро она постучалось и в их дом в виде повестки для отца.

78-летняя Суфият и сегодня не может забыть лицо отца, когда он обратился к жене с прощальными словами:

Прости, что оставляю на тебя такой груз (семерых детей- Авт.). Никогда не думал, что так сложится. Но знаю, ты сможешь, ты выдюжишь. Береги их, - и ушел. Ушел, чтобы не вернуться…

Отец Суфият, Осман Зекерьяевич, был известным и уважаемым в ауле человеком, председателем колхоза, председателем сельского совета, настоящим горцем и главой семьи. Его супруге Байдымат Баталовне, которая в прямом смысле привыкла быть «за мужем», иметь рядом сильное плечо, пришлось взвалить на себя очень тяжелый груз: старшему сыну Ибрагиму было только тринадцать лет, а младшая, Назифат, еще лежала в люльке. Однако Осман знал, что говорил, когда давал завет жене: Байдымат была трудягой, каких мало. Вместе с маленькими детьми она поднялась на кошару, чтобы ухаживать за принадлежащим им скотом, которого было немало. Здесь Суфият уже второй раз увидела «оскал» войны.

Много я всего перевидала за свою жизнь, - говорит женщина, - но не встречала картины более грустной, чем остатки нашей отступающей армии и партизан. Они выглядели очень жалко, кто-то даже шел босым. Солдаты проходили через нашу кошару в Азгеке, и мама выбежала к ним с едой. Помню, как они рассовывали в свои мешки шарики из кукурузного толокна (къуут джуммакъла) и сыр и говорили слова благодарности. Наши соседи тоже вышли с провизией. Все старались помочь, чем могли.

А вскоре пришли немцы. Семью Глоовых, как семью партийного работника, захватчики не жаловали особенно. Скот у них забрали, мать всячески попрекали, особенно, когда кто-то из полицаев донес, что она помогла солдатам с провиантом. В дальнейшем дело приобрело еще более устрашающий оборот…

Сосед Глоовых, ныне известный карачаевский поэт Осман Хубиев, в то время демобилизованный по ранению, случайно узнал о том, что Байдымат внесена в список «смертников» и скоро будет казнена. Он передал страшную новость соседям через свою мать и посоветовал бежать. Однако такой возможности у Байдымат не было. Тогда ее старший сын Ибрагим сорвал доски на потолке, и женщина спряталась в пространстве между потолком и чердаком, о котором никто не знал. В таких нечеловеческих условиях она жила больше месяца. «Оккупанты периодически обыскивали наш дом. Злились, но никого из нас не били. Мы были совсем малышами. Когда приходили немцы, мы хоронились по углам и тихо плакали. Наверное, старшему брату доставалось бы, но он прятался у соседей», - вспоминает Суфият. А когда, казалось, опасности не было, дети передавали наверх матери еду. К счастью, эту тайну удалось сохранить до самого ухода немцев.

После освобождения Байдымат тут же принялась восстанавливать утраченное добро. Кое-какую скотину во время оккупации ей удалось спрятать на кошаре, и она вернулась к привычной работе, которая должна была обеспечить ее семерым детям безголодное существование. Так, когда она уехала на кошару с двумя сыновьями Исмаилом и Муратом, оставив пятнадцатилетнего Ибрагима за старшего с четырьмя младшими, и случился этот самый незабываемый для карачаевского народа вторник 1943 года.

Суфият рассказывает, что проснулась на рассвете от сильного стука в дверь. Ибрагим встретил нежданных гостей, коими оказались офицер и два солдата. Они быстро забрали находящиеся в комнате топор, нож и другие колюще-режущие предметы и стали расспрашивать детей о родителях. Офицер между делом открыл мамин сундук, где поверх всего прочего хранились документы отца и его письма с фронта. Как рассказывает Суфият Османовна, это сразу переменило его настрой на более доброжелательный. Он приказал солдатам помочь детям собраться. В мешки сложили не только запасы муки, засушенного мяса, сыра, что были в доме, но даже все содержимое сундука. Они же помогли малышам сесть в грузовую машину. Ибрагим, видя доброе отношение офицера, рассказал о матери и братьях. Тот его обнадежил: «Вы обязательно встретитесь в дороге», и машина тронулась.

Надо ли говорить о том, что мать они так и не нашли. Вместе с другими аульчанами их погрузили в поезд и увезли в неизвестном направлении. «Вагон был битком набит народом. Мы с моими младшими братьями Мухамматом и Зауром сидели в уголке, свою полуторогодовалую сестренку Назифат я держала на руках. Передвигаться по вагону было совершенно невозможно. Мы все время плакали. И взрослые в нашем вагоне тоже плакали и причитали. Нам выдавали воду и кормили похлебкой, которую вы сегодня даже своей собаке не дадите. Так мы провели эти дни. А мой старший брат сидел у двери. Во время остановок он выходил и звал мать по имени, искал ее, но безуспешно. Когда он возвращался, лицо его было мокрым от слез. И так на каждой остановке: новая надежда и новое разочарование», - рассказывает Суфият.

Привезли их в село Джангы-Пахта Фрунзенской области Киргизской ССР. «Нас забрал старик-кумык, - делится воспоминаниями женщина. – Старший брат ходил на работу в поле, а мы целыми днями сидели дома. Старик был очень добрый: готовил нам, обменивал на базаре привезенный нами сыр на хлеб и крупу. Он же посоветовал Ибрагиму выбраться на базар и там поспрашивать о матери». Так мальчик и сделал, и удача улыбнулась ему. Ибрагим встретил знакомого тебердинца Азамата Текеева, который знал, куда поселили Байдымат с сыновьями.

«Помню Ибрагим возвращается такой счастливый и говорит: мама нашлась. Я выбежала из дома: думала, мать с ним пришла, но никого не было… Она приехала несколькими днями позже с братом и с племянниками отца. Им удалось найти понимание в комендатуре и забрать нас», - вспоминает Суфият. Так дети и мать воссоединились после трех месяцев разлуки и неведения о судьбе друг друга. Казалось бы, несмотря на лишения, в их немаленькой семье воцарилось счастье, но не тут-то было…

В среде переселенцев господствовал страшный голод. Люди умирали каждый день. «Это было так страшно, - делится очевидица тех событий. – Люди на глазах пухли от голода. У соседей из девяти детей выжил только один ребенок. Другие похоронили всех семерых своих детей. Спасибо Всевышнему, что нам удалось сберечь всю нашу семью (Мухаммат погиб позже - в 1948 году). Даже самые маленькие, мы пытались работать. А мать трудилась, наверное, не за двоих, а за десятерых. И свою работу выполняла, и нам пыталась помочь…».

Когда спецпереселенцам выделили землю под огороды, младшие Глоовы ухаживали за своим участком и берегли урожай, как зеницу ока. Трудиться в их семье всегда умели и любили, наверное, это и помогло им пережить тяжелые годы депортации. Однако полюбить чужую землю, как родные горы, они не могли. И как только было объявлено о реабилитации, в числе первых Глоовы покинули Киргизию. Суфият к тому времени уже была замужем за порядочным и таким же, как она, трудолюбивым парнем Нану Лайпановым и вернулась на Кавказ с семьей мужа немного позже.

Как и других возвращенцев, дома их не ждали с распростертыми объятьями. Новую семью Суфият в количестве десяти человек поселили в одну комнату чужого дома в ст. Преградной, но выделили землю для строительства. В течение двух лет Лайпановы отстроились и стали жить своим домом. Здесь же Суфият и ее родные узнали о судьбе отца, которого безрезультатно пытались отыскать и ждали все эти годы: он погиб в «мясорубке» Сталинградской битвы.

Муж нашей героини работал экспедитором в районной кооперации. Позже его перевели в совхоз «Лабинский», и Суфият поехала вместе с новорожденным сыном Умаром за супругом. Оба они много лет проработали в совхозе. Здесь же родились их девочки Люба и Света. Их жизнерадостная и добрая семья была любима и уважаема односельчанами, но счастье, как подметили мудрецы, редко бывает долгим… Суфият было суждено повторить судьбу мамы: она осталась вдовой с тремя детьми. Но подобно своей героической матери, сумела поставить на ноги своих детей. Все они получили высшее образование и нашли достойное место в жизни.

Сейчас Суфият Османовна находится на заслуженном отдыхе. Она также энергична и жизнелюбива, как прежде, и также не мыслит свою жизнь без труда (хотя он теперь для нее и не обязателен). И также как для всех представителей старшего поколения карачаевского народа, для нее нет горше даты, чем второе ноября 1943 года…

«Черный вторник» карачаевского народа, он навсегда разделил его жизнь на до и после. До сих пор этот день недели считается у карачаевцев неблагополучным и неудачным для новых начинаний. По вторникам не проводят свадьбы, не празднуют торжества. Слишком свежи и горьки воспоминания о прошлом. Нет ни одной семьи, которую не накрыла тогда черная тень несправедливого обвинения и последующей за ним депортации. И рассказы, воспоминания тех, кто выстоял в тяжелой борьбе за право жить, сегодня бесценны для потомков как образец непоколебимой силы воли, героического труда и большой стойкости. Суфият Лайпанова – живой пример того сильного духом поколения, в котором лучшие качества народа проявились в годы испытаний как никогда раньше. Сегодня почти нет таких людей, и мы должны вбирать их каждое слово, следовать их примеру и быть благодарными, что такой пример у нас есть…

На прощание попросила Суфият Османовну обратиться к современной молодежи с советом, возможно, с наставлениями:

У вас есть что пить и что есть. Вам не приходится думать, как дожить до следующего дня. Цените это. Цените возможность делать людям добро и пользуйтесь этой возможностью. Почитайте отца и мать и держитесь друг за дружку, потому что наша сила и крепость – в нашем единстве. Пусть Всевышний не даст вам тех испытаний, которые выпали на нашу долю. Пусть у карачаевского народа больше не будет такого черного дня…

Фатима БИДЖИЕВА.

Фото из семейного архива.

На снимке: Суфият с братьями и сестрой сразу после возвращения из депортации (1958 г).

Суфият с мужем и старшими детьми (начало 1960-х)

Суфият с детьми (1993 г).

Период с сентября по июнь родители школьников, особенно учеников младшей школы, называют «сезоном засухи». Это когда кто-то едет в отпуск, а «мы учимся», кто-то идет в кино, а «мы учимся», кто-то… Особенно тяжелы весенние месяцы.

Солнце светит прямо в глаз, птицы весело щебечут, на улице тепло и привольно, а ученики сидят в классе, а потом делают уроки. Много уроков. Кто знает, тот поймет, кто не знает, тот столкнется…

Почему-то в конце года учителя требуют даже больше, чем в его начале: лавина «домашки» растет, времени оторваться головой от учебного процесса толком нет даже в . А впереди у некоторых еще и экзамены! Все время что-то надо доделать, что-то доучить, где-то подтянуть.

Как детям дожить до летних каникул без психологического дискомфорта и в полном душевном равновесии, как не потерять интерес к учебе и мотивацию к получению новых знаний? И как вести себя родителям - продолжать настойчиво требовать или где-то отпустить ситуацию? Ведь что скрывать? Надоело!

Ребенок должен оставаться ребенком

Учебный процесс, безусловно, имеет важное значение, делать домашние задания и закреплять материал необходимо. Ну а как же дополнительные занятия? Ведь супер-ребенок должен непременно учить , заниматься и , ставить рекорды в бассейне и на … И тут, уважаемые родители, хочется задать вопрос: «А жить когда?» Пусть ребенок остается ребенком! Если он не успевает по литературе, русскому или окружающему миру, не надо до ночи зубрить с ним параграфы. При первой же возможности отправляйтесь в музей Пушкина, или . Занятия для школьников младших классов там проводятся в игровой форме, и на мастер-классе по природоведению или в ходе исторического квеста, поверьте, он узнает больше, чем из учебника. Но самое главное, что ребенок учится, отдыхая вместе с родителями. Когда интересно маме и папе, когда все включены, дети не воспринимают процесс получения знаний, как тяжелую обязанность - напротив, как увлекательное внеклассное мероприятие, супервыходные в команде с родителями!

Ой, я забыл!

От этого и правда можно сойти с ума. Только вы положили на лицо 200 граммов огурцов, только наполнили ванну и собрались отключиться от проблем текущего дня, как в дверях появляется голова деточки: «Ой, мам, я забыл…» Тут возможны варианты: он забыл выучить стихотворение, выучить текст на английском языке, написать сочинение, подготовить презентацию, смастерить поделку… В общем, когда вы вместо огурцов и расслабляющей ванны часиков эдак в 12 ночи, нервно подергивая глазом, заканчиваете, пора уже ложиться спать. Устали вы, устал ребенок и хочется его как следует отчитать, и вы даже отчитываете, только это бесполезно - завтра все повторяется заново.

Просто ребенок еще слишком мал, чтобы что-то планировать глобально и за все в своей жизни отвечать. Сами-то вы все помните? То-то же. Попробуйте планировать вместе с ним. Ну, и немного контролировать без него. Простой вопрос: «Ты ничего не забыл на завтра?», просмотр электронного журнала и проверка расписания тренировок решают проблему под названием «ой…». Важные даты, документы, расходные материалы, дни рождения преподавателей и время экскурсионных поездок - все в планировщик или на магнитную «доску почета»! Со временем премудростям планирования научится и ребенок. Вы должны стать примером, вместо того, чтобы ругать его за то, что он чего-то не сделал или забыл.

Высыпаться!

Помните, еще наши родители всегда говорили: сон - лучшее лекарство. Помогает и от весенних простуд, и от перегруженности, и от усталости. Несмотря на то, что солнышко диктует активную модель поведения, а вечерние сумерки наступают все позже и позже, весной не рекомендуется менять режим ночного отдыха. Ложились в 9-10 вечера осенью и зимой, весной действует то же самое правило.

Предупрежден - вооружен!

Самый главный источник знаний не только для детей, но и для их родителей - учителя! Просто для родителей у них другая информация. Лучше держать связь с учителем, чем слушать невнятные объяснения ребенка. Электронная почта, СМС, социальные сети - наши учителя открыты к общению. Так пользуйтесь этим, чтобы не разочаровываться и не удивляться. Ребенок мог что-то пропустить, чего-то не понять - узнайте об этом из первых рук и позанимайтесь дополнительно! Кстати, ребенок должен знать, что вы тесно общаетесь с учителем. И это момент доверия, а не слежки - вы все вместе и все заодно.

Храм знаний

В жизни любого человека должна быть дисциплина и некая степень ответственности. Касается и взрослых, и детей. Фундаментальные знания ребенок получает в школе, это аксиома. Он должен понимать, что это его «работа», такая же как у родителей. Другой вопрос, что при этом нельзя забывать про вышеозначенный пункт «Ребенок должен оставаться ребенком». Поощряйте его любовь к знаниям с помощью внеклассных мероприятий и совместных развлечений. В выходные вы - одна команда, учитесь чему-то и друг у друга, при этом не забываете отдыхать.

Преодолевая себя

В какие-то моменты в школе бывает тяжело, и ребенок это уже хорошо понимает. Поэтому очередное или зубрежка вызывают у него отрицательные эмоции. Ругать за безответственность - не наш путь. А наш - объяснить, что без труда не бывает достижений и побед.

Всем ребятам пример

Не пионер, а родитель. Дети, как губки и - по Юлии Гиппенрейтер - их учит то, что их окружает. Станьте примером для своего ребенка. Не требуйте от него, чего сами выполнить не в состоянии, не сравнивайте с другими, не ругайте за лень, если он видит лень вашу, признавайте свои ошибки и долго-долго разговаривайте по душам.

Летние каникулы не так далеко, как вы думаете. Да, устали, да, трудно. Но давайте все же, до них не «доживать», а весело и разумно проводить эти оставшиеся три месяца до длинного летнего отдыха. Ведь каждый день может стать неповторимым, уникальным днем вашей жизни с ребенком, днем, когда следующий ждешь с нетерпением!

Перевод: Алёны Амеличевой

Сегодняшний день, возможно, мой последний день на земле. Я не знал, что я буду делать после того, как всё закончится. Возможно также, что ничего и не случится, что я просто зря запугиваю себя.

Так проходит каждый мой день на земле. Я боюсь, что когда-то моя жизнь закончится и мне придётся начинать её заново, придётся вновь испытывать всю эту боль перерождения и страх перед всем миром. Когда эта планета перестанет существовать, перестану существовать и я. И снова - новая жизнь. В пустоте.

Скорее всего, это всего лишь пустые страхи, ничего больше, но каждый день я просыпаюсь в холодном поту в надежде, что сегодня я ещё буду жить на белом свете, чувствовать, ходить, слышать звуки вокруг и говорить с другими подобными мне людьми. Кто знает, какую подлянку мне подсунет жизнь в этот раз. Пока что мне остаётся только гадать, что произойдёт в будущем.

Другие люди не понимают моих страхов, их жизнь содержит гораздо меньше горя и разочарования, потому что они просто не помнят своего перерождения, конца прошлого мира и начала нового. Они не помнят имён своих прошлых родителей, не помнят, как умирали и с какой болью они появлялись из бурлящей лавы в центре Земли на свет. И хорошо, что они этого не знают.

Возможно, в прошлом я совершил слишком много плохого, чтобы после этого жить спокойно и наслаждаться новой жизнью. Пусть моя ноша будет только моей, чтобы другие люди никогда не узнали этого горя. Да будет так! Я не против. Лишь бы дожить до завтрашнего дня.

Я помню лишь мои самые последние моменты жизни, когда пуля, вгрызаясь в плоть, дробя кости и лопая сосуды, прошла навылет через мою грудь. Я помню тот последний судорожный вздох. Помню, как обжёг глотку холодный ночной воздух, как заставил меня закашляться. Нет, я не чувствовал боли, но ощущение, что холодный металл постепенно плавится в моём сердце, сводило меня с ума.

Я помню, как, с криками и визгами, я барахтался в глубоком лавовом котле. Я сдирал с себя прошлую кожу, лишь бы избавиться от сжигающего жара, я еле держал голову над поверхностью и чувствовал, как лава своими огненными щупальцами оглаживает моё тело. Барахтаясь, я даже не мог понять, что со мной происходит. Я лишь хотел, чтобы это закончилось.

Хорошо, что другие люди не помнят этого.

Я очнулся уже в руках моей матери и закричал во всю свою младенческую глотку. Возможно, теперь понятно, почему младенцы так часто и много плачут, кричат. Они боятся снова родиться, снова содрать с себя кожу и снова свариться в бурлящей магме, охваченные ужасом. Возможно, это моё призвание - нести тяжкую ношу перерождения за всех людей на Земле, чтобы они не страдали.

Хочется верить, что я доживу до следующего дня.

В редакцию «КП » за помощью обратилась семья Зайцевых . С их младшим сыном Владиславом случилась беда. При рождении врачи поставили ему страшный диагноз - гипертрофическая кардиомиопатия с формированием значимого субаортального и субпульмонального стеноза. Говоря проще, у малыша редкий врожденный порок сердца, который делает жизнь Владика невыносимой. Он страдает от острой боли, одышки, постоянно плачет.

Полгода назад 4-месячному Владику сделали сложнейшую операцию на сердце в Германии . К сожалению, в нашей стране такие операции не проводятся, не делают их и в России . Деньги на спасение жизни ребенка собирали, как говорится, всем миром. Значительную сумму родителям малыша предоставили бизнесмены из Кыргызстана и России, не остались в стороне и простые граждане.

Немецкие врачи откликнулись на нашу просьбу первыми, после нам прислали письмо и из Израиля . Операция стоила 25 тысяч евро, - рассказал отец Владислава Владимир. Медики надеялись, что после хирургического вмешательства давление на правый желудочек ослабнет. Дети с таким диагнозом, если вовремя сделать операцию, дальше развиваются нормально.

Но чуда, к сожалению, не произошло. Малыш нуждается еще в одной операции. Последний осмотр показал, что он находится в состоянии средней тяжести из-за сердечной недостаточности. Ребенку необходимо поставить чип-кардиостимулятор.

До первой операции Владик почти не спал, сейчас он стал более спокойным. Но он почти не набирает вес, у него очень слабый иммунитет, - говорит с болью в душе Владимир.

Немецкая клиника готова вновь принять маленького пациента из Кыргызстана, но денег на дорогостоящую операцию у семьи нет. Здесь всего один кормилец, папа Владика, который занимается частным извозом.